– Я вас просила вспомнить, точно ли к Виктору в тот день больше никто не приезжал?
– А… Нет, больше никого не было. Да я-то после обеда спать прилегла. Мои на речку ушли, а я заперлась и прилегла…
– Нина Михайловна, не знаете, Виктор с кем-нибудь из соседей конфликтовал? Ну, может, кому-то не нравилось, что у него шумные компании собираются…
– Нет, ни с кем он не конфликтовал. У нас соседи хорошие. Да и собирались они редко, раза два за все лето. Можно и потерпеть. А Виктор – человек порядочный, с соседями всегда здоровался, помогал, чем мог. Мне вот лестницу этим летом одолжил, моя-то сломалась, а у меня крыша потекла. Так Витя лестницу свою дал, сын мой залез на чердак, крышу отремонтировал… Так что никто на Витю не обижался. Наоборот, уважали его: ведь он не слесарь какой-нибудь, он врачом работал! Жалко, молодой совсем… Мы знали, что он грибы любил. Я не раз видела, как он идет в лес и возвращается с полной корзинкой, довольный такой… Эх, жалко, жалко человека…
– Как вы узнали, что Виктор умер?
– Я на участке была, поливала огурцы. Слышу, к соседям милицейская машина приехала, и еще эта… труповозка. Думаю: батюшки, что случилось?! А тут вскоре меня позвали понятой быть. И еще соседа позвали, вон того, видите: у него дача с шиферной крышей?
– Понятно. Ну, спасибо вам, Нина Михайловна.
– Да было бы за что! А хотите, я вас грушами угощу? Смотрите, какие! – Хозяйка подняла с земли пару спелых зеленых груш, потерла их руками, протянула мне. – Не смотрите, что они зеленые, это сорт такой. А на вкус – сладкие, сочные… У вас есть пакет? Ладно, я вам найду что-нибудь…
Она вернулась на веранду и вынесла мне старый пакет с надписью «Магнит»:
– Вот, кладите сюда.
Как я ни отнекивалась, а пришлось-таки мне собирать в траве влажные от росы душистые плоды.
Хозяйка проводила меня до калитки. Мы попрощались, я подошла к своей машине, открыла дверцу и положила пакет на заднее сиденье.
– Эй, кудрявая! Это твоя машина?
Я обернулась и увидела Клавкиного бойфренда. Он стоял на обочине и подбирал яблоки, нападавшие с дерева, ветки которого свешивались из-за забора. Одно из них он потер о свою грязную майку, внимательно рассмотрел, плюнул на него, еще потер. Снова осмотрел. На этот раз, похоже, он остался доволен чистотой румяного плода, потому что смачно впился зубами в его бочок.
– Ну, моя, – сказала я.
Бомжеватый жевал яблоко и осматривал меня всю, не стесняясь, в открытую, с головы до ног.
– А ты ничего, – сделал он наконец заключение, – не хуже моей Клавки.
– Да? Ну, спасибо, успокоил! А то я уж так переживала по поводу своей внешности!