Доктор улыбнулся:
– Мы все влюблены в нашу Царицу Тамару.
– Простите, в кого?
– В Царицу Тамару, так мы зовем Тамару Георгиевну – и в глаза, и за глаза. Роскошная женщина, правда? Но она замужем. И муж у нее хороший, и живут они душа в душу…
– Вы хотели добавить: «к сожалению»? – улыбнулась я.
– Да нет, что вы! Пусть живут, мне не жалко. – Игорь Сергеевич тоже улыбнулся, ослепив меня своей белозубой улыбкой.
– Так все-таки был Виктор влюблен в Тамару Георгиевну? – настаивала я.
– Нет, ну это уже допрос с пристрастием, – сказал доктор Ревякин шутливо-обиженным тоном. – Во всяком случае, мне он об этом не говорил. А строить догадки и предположения – не в моей природе.
– Понятно.
Я встала.
– Уходите?
– Не буду вам мешать отдыхать.
– Татьяна, вы мне совсем не мешаете! Напротив, с вами так приятно беседовать. И знаете, что я хочу вам сказать? – Он встал и подошел ко мне. – Можно мне сегодня вечером пригласить вас в кафе?
Прямо скажем, неожиданный поворот! Ну, и что мне делать? Отказать? А если через доктора получится узнать что-то новое о Викторе?
– Обязательно вечером? – спросила я. – А пораньше можно?
– Во сколько? Но помните: до двух я работаю, и мне еще придется задержаться в клинике примерно на час. У меня дела… А вот после трех – я к вашим услугам!
– Хорошо. В три часа я буду ждать вас здесь, в фойе.
Я вышла из комнаты отдыха. Так, с кем бы мне еще поговорить? До трех у меня есть время. Я вернулась в фойе, села в кресло, полистала журналы. Я старательно делала вид, что меня интересуют новости моды. Время от времени в фойе появлялись женщины и молодые девушки, подходили к регистратуре, Сонечка сообщала о них врачам. Доктора сами встречали женщин, некоторых, я заметила, они чуть ли не под руку вели в кабинет. Некоторых врачи называли по имени-отчеству, даже спрашивали, как дела. Значит, эти пациентки пришли сюда не в первый раз. Около двух в фойе один за другим стали заходить и мужчины, и женщины. Они здоровались с Сонечкой и расходились по обоим коридорам.
– Соня, это кто? – спросила я.
– Вторая смена пришла.
– Понятно.
Надо будет с кем-нибудь из них тоже переговорить. В это время в фойе вышла Алина и, бросив Соне небрежно: «Пока!», направилась к двери. Я поспешила за ней:
– Алина, подождите!
Она обернулась и посмотрела на меня удивленно:
– Вы все еще здесь?
– Где же мне быть? Я еще пытаюсь навести справки о Чайникове, – сказала я.
Мы вышли на улицу.
– А зачем вы о нем расспрашиваете? Разве Чайников умер не сам?
– Нет. Его отравили.
– И вы хотите найти того, кто это сделал?
– Я хочу найти того, кто не любил Виктора.