– Мистер Дринкуотер, дайте слово нашему приятелю.
Француз набрал воздуху.
– Ça va bien! Je suis blessé, mais la frégate est prise!23
– Bravo mon ami! Mais votre blessure?24 – ответ раскатился над водой, разделяющей корабли.
Французский офицер бросил взгляд на Дринкуотер, и снова набрал в грудь воздуха.
– Affreuse! A la gorge!25
На мгновение повисла тишина, потом озадаченный голос произнес:
– La gorge?… Mon Dieu!
На «Креолке» раздался крик, свидетельствующий, что предупреждение понято. Хоуп выругался, а француз, прижимая руку к груди, где задетое легкое причиняло ему страшную боль, с торжеством посмотрел на Дринкуотера. Но мичман не был в состоянии вот так хладнокровно заколоть человека, да и если по-правде, не вполне понял, что произошло.
Дальнейшие события развивались так стремительно, что долго стоять перед дилеммой Дринкуотеру не пришлось. Француз в обмороке осел на палубу, а матросы на «Креолке» побежали к орудиям. Порыв ветра наполнил марсели «Циклопа», фрегат немного ускорился и корма приватира оказалась у него на траверзе.
– Давай, Дево! Бога ради!
Порты открылись, раздался ужасный скрежет выдвигаемых двенадцатифунтовок батареи правого борта. Грянувший бортовой залп заставил оглохнуть всех, фрегат задрожал. В темноте батарейной палубы Кин и Дево скакали как безумные, опьяненные яростью боя. Они приказали удвоить заряд, а поверх ядер засыпать картечь. Такой опустошающий залп одним ударом сломил сопротивление «Креолки».
Пока разряженные орудия катились назад, «Циклоп» поворачивал направо. По инерции он оказался напротив борта «Креолки», и следующий бортовой залп обрушился на корпус бывшего «индийца». Немногие отчаянные души на борту последнего открыли ответный огонь, и развернулось сражение. Впрочем, все козыри были в руках у британцев.
«Циклоп» выкатился еще немного и встал. Якорь был отдан, паруса взяты на гитовы. Немного выбрав канат, фрегат подтянули так, чтобы левый борт «Креолки» находился на траверзе.
В течение двадцати ужасных минут англичане всаживали в него ядро за ядром. На американском корабле люди умирали геройски. Они палили из восьми орудий и сумели причинить противнику определенный ущерб, но в итоге истекающий кровью капитан, глядя на остатки своей команды и корабля, распорядился спустить флаг, и офицер из американцев подчинился. Бледный свет утра позволил Хоупу разглядеть жалкие руины того, что когда-то было изящнейшим творением рук человеческих, и он распорядился прекратить огонь.
Некоторое время спустя Дринкуотер вместе с капитаном посетил вражеский корабль. Хоуп не рассчитывал брать его в качестве приза. Поредевшего экипажа едва хватало, чтобы охранять пленников и управлять «Циклопом». Нанятый американцами корабль уже был стар, а разрушения, произведенные пушками фрегата, оказались ужасными. Дринкуотер раскрытыми глазами смотрел на разрушения, произведенные залпами «Циклопа». Разломанные доски палубы были так перепаханы ядрами и картечью, что зазубренные разломы и щепы напоминали поле с окаменевшей травой. Некоторые бимсы обрушились вниз, а стволы орудий слетели со станков. Развороченные цапфы, у трех из них винграды были срезаны как ножом. Среди этого хаоса встречались предметы личного обихода: матросская шапочка, башмак, распятие, четки, складной нож, обломки резного рундучка…