– Есть, сэр, – и Дево поскорее сменил тему. – Каковы намерения адмирала, сэр?
Хоуп снова фыркнул.
– Намерения? Хотел бы я, чтоб они у него были. Он и генерал Клинтон сидят тут в Нью-Йорке под сенью Юнион Джека, имея достаточно солдат, чтобы стереть Вашингтона с лица земли. Клинтон мандражирует, боясь потерять Нью-Йорк, и ради спасения лица отправляет в Виргинию генерала Филипса.
– Но я слышал, что Арбетнота заменяют, сэр…
– И на кого же?
– На Грейвза, сэр.
– Бог мой, только не Грейвз…
– Но он в любом случае кажется мне более приятным человеком, чем Арбетнот.
– Приятным глупцом, сэр. Разве не его отдали под трибунал за отказ сразиться с «индийцем»?
– Да, и впрямь… В шестьдесят седьмом, нет – в шестьдесят шестом. С него сняли обвинение в трусости, но публично осудили за ошибку в истолковании статьи 36 Свода законов военного времени… Впрочем, вы согласитесь, что при случае «индиец» может хорошо дать сдачи…
Оба офицера улыбнулись при воспоминании о «Креолке».
– Знаете, Джон, есть жестокая ирония в том, что в тот самый день, когда трибунал в Плимуте оправдал Томми Грейвза, трибунал в Портсмуте призвал Джона Бинга к ответу за поступок, который с точки зрения стратегии выглядел весьма оправданным26. Вам известно, что случилось с Бингом. Его приговорили к казни на основании статьи двенадцатой и расстреляли на квартердеке собственного корабля… – Хоуп осекся.
– Pour encourager les autres,27– пробормотал Дево. – Вольтер, сэр, – пояснил он, заметив озадаченный взгляд Хоупа.
– А, этот безбожный французский ублюдок…
– А есть какие-либо сведения о Корнуоллисе, сэр?
Хоуп вздрогнул.
– Нет. Мне сдается, что никто из них ничего не знает, Джон. Но как там насчет наших бом-брамселей?
На следующее утро Дево вызвал к себе Дринкуотера. Лейтенант смотрел на север, туда, где в первых лучах солнца можно было разглядеть палисады Нью-Джерси.
– Сэр?
Дево повернулся и посмотрел на юношу. Черты лица мичмана стали более мужественными. Неровная линия шрама, едва зарубцевавшегося, почти не портила ему щеку, только контрастировала с загорелой кожей. Тело под заношенным и латаным мундиром было худым, но крепким. Дево сложил подзорную трубу.
– А тот тесак, который ты взял у лейтенанта с «Креолки» – он все еще у тебя?
Дринкуотер покраснел. Когда сражение кончилось, он обнаружил, что по-прежнему сжимает в руке рукоять клинка. Оружие было превосходным, а его владелец не надолго пережил свой корабль. Дринкуотер рассматривал шпагу как свою долю добычи. Ведь наслаждались же все офицеры захваченным вином, да и его жалкий кортик выглядел таким неподходящим для настоящего боя. Так что тесак, завернутый в кусок ткани, оказался на дне рундучка. Натаниэль не знал, что Дево известно об этом, хотя был убежден – первому лейтенанту дано знать все на свете.