– Месяца на два примерно, но если вы готовы нам помочь, то я не….
Эджкамб вскинул руку.
– В том-то и загвоздка, дружище. Я не собирался… – Эджкамб прервался. – Еще вина? По крайней мере, – продолжил он посуровевшим голосом, в котором появились некие зловещие нотки, – по крайней-мере я этого не хотел.
Хоуп сглотнул.
– Вы собираетесь сказать мне что-то неприятное, сэр Джеймс?
– Именно, мой дорогой капитан, – Эджкамб расслабился и снова расцвел в улыбке. – Буду вам так признателен, если вы избавите меня от этой неприятной и бесполезной миссии. По правде говоря, дружище, – тут он доверительно понизил голос, – я недавно был в Парламенте с целью подать голос в пользу увеличения ассигнований на флот и нескольких иных мер. В наши дни каждый патриот обязан сделать все возможное, разве не так, капитан? И я, как могу, служу своей стране, и ваши бравые парни тоже вносят свой вклад к укрепление флота.
Он лицемерно потупил взор. В голосе его снова явно прозвучали зловещие нотки.
– Думаю, никому из нас не будет лучше, если я не выполню свою роль, разве не так?
Хоупу не нравился оборот, который приняла речь Эджкамба. Он чувствовал себя боксером, загнанным в угол.
– Не сомневаюсь, сэр Джеймс, что вы сделаете все, чтобы такие наши корабли, как «Фудройянт», «Эмеральд» и «Ройал Джордж» были должным образом отремонтированы в сухом доке…
Эджкамб пренебрежительно отмахнулся.
– Это мелочи, капитан Хоуп, у верфей есть руководство, в компетенцию которого входит решение таких вопросов.
Хоуп едва не проронил ехидную реплику, когда словно из ниоткуда возник слуга сэра Джеймса с новой бутылкой кларета. Эджкамб избегал смотреть в глаза Хоупу, делая вид, что занят бумагами. Он улыбнулся и вытащил запечатанный конверт.
– Жизнь полна совпадений, а, капитан? Здесь, думаю, – Эджкамб постучал по конверту, – вы найдете вексель на имя банкирского дома Тависток. Вам повезло с призом, как я слышал. Не удивляйтесь: моя жена – дочь старого Тавистока. Это старый скряга, но думаю, погасит вексель на четыре тысячи фунтов. Хоуп мысленно выругался и залпом осушил бокал. В таких вещах справедливое негодование не поможет. Интересно, скольким людям приходится смотреть сквозь пальцы на такие вот сцены, чтобы все шло как идет? Вот теперь ему, Генри Хоупу, предстоит переступить через себя, чтобы сэр Джеймс и дальше занимал кресло в Парламенте? А может того хуже, и у сэра Джеймса есть иные мотивы, чтобы не исполнять данные ему приказы. Хоупу сделалось нехорошо, и он осушил еще бокал кларета.
– Полагаю, у вас есть изменения к моим приказам в письменном виде, сэр Джеймс? – с подозрением спросил он, но в душе уже смирился с неизбежным.