Вернувшись в гостиную, он, тяжело дыша, облокотился на спинку кресла.
— Все в порядке? — спросил хозяин из кухни.
— Все отлично, — заверил его Кардинал. — Мы через минуту уйдем.
— Может быть, присядете? — предложила Делорм. — Переведите дух.
— Ничего страшного. Все в порядке. Извините за маленькую пантомиму. — Готорн вымученно улыбнулся, но на лбу у него выступили капельки пота.
Кардинал вынул фотографию Майлза Шекли:
— Вы узнаёте этого человека?
— Нет. А должен?
— Не обязательно. А этих людей? — Кардинал показал ему снимок четырех улыбающихся террористов на фоне окна.
— Лемойна и Теру знаю по фотографиям в газетах. Насколько я понимаю, они в этом доме никогда не были, они были заняты убийством мистера Дюкетта. А это Мадлен, та самая девушка, которая иногда готовила.
— А вот этот, с краю? — Кардинал указал на чернокудрого мужчину в полосатой футболке.
— Этого человека я вряд ли когда-нибудь забуду. Тот самый, которого они называли Ивом. Самая злобная личность в группе.
— По нашим сведениям, его зовут Ив Гренель, — сказал Кардинал.
— Может быть. Поймите, я не желал ничего знать. Я хотел представлять для них как можно более незначительную угрозу. Не давать им никакого повода меня убивать, кроме политического. Вы говорите, что его звали Ив Гренель? Я вам верю. Но я никогда не слышал его фамилии. Я называл его про себя сукиным сыном, уж извините мне этот узкоспециальный термин.
— Как вы могли видеть его лицо? — поинтересовалась Делорм. — Разве у вас не были завязаны глаза?
— Этому человеку было все равно, вижу я его лицо или нет. Это тоже меня пугало. Однажды, когда в комнате была Мадлен, он стянул с меня наволочку.
— Он приходил все время, пока вы были здесь? Регулярно?
— Не совсем так. Он являлся раза три-четыре, еще в начале. После этого я больше его не видел. Впрочем, это не значит, что он не приходил. Я ведь был заперт в спальне.
— Но после, скажем, второй недели вы никогда его не видели?
— Мне кажется, нет. У нас все время были включены новости, и я знаю, что он исчез после убийства Дюкетта. Я это помню, потому что перед этим он меня очень запугивал. Впрочем, после смерти Дюкетта они все меня пугали. Я боялся, что он явится и еще больше взвинтит их, но если он и приходил, я его не видел. — Неожиданно Готорн поднялся. — Пожалуй, я сделал для вас все, что мог. А теперь, если вы не возражаете, я бы очень хотел отправиться домой.
Кардинал пошел на кухню поблагодарить хозяина.
— Не стоит благодарности, — ответил Ламотт. — Жуткие вещи тут творились. Жуткие. Я рад, что это все-таки не тот дом. Ну, не тот, в котором они…