Стало зябко, замерзли босые ноги, по которым тянуло сквознячком. Поправив на плечах китель, накинутый на рубашку, Ермаков поглядел на часы – ложиться или еще поработать? Может, пора побриться, привести себя в порядок, согреть чаю и позавтракать?
Вон, за окнами посерело небушко, приобрело акварельную прозрачность, отливающую перламутром или скорее нежным цветом старого, чуть розоватого жемчуга. И боль, похоже, немного отпустила, ушла и коварно затаилась, выжидая новой бессонной ночи, чтобы подняться на него в смертоносную атаку – молча и страшно. Так поднимались, вытягиваясь в длинные цепи, «разноцветные гвардейцы» – дроздовцы, марковцы, взблескивая острыми жалами примкнутых к винтовкам штыков. Бывает ли что-либо страшнее штыковой или внезапной атаки конной казачьей лавы, несущейся на тебя с азиатским визгом и гиком, размахивая над головой острыми как бритва клинками?
Оказывается, бывает. Когда ты остаешься один на один с рвущей сердце болью, готовой утянуть тебя в небытие, а в руках нет оружия, нет рядом товарищей, и дать ей победить – значит, стать дезертиром, бросить свой взвод или свой эскадрон перед атакой врага, неумолимого и жестокого, а враг этот не только по ту сторону фронта.
Выйти бы сейчас на улицу, сесть в трамвайчик и катить, устроившись на жестком сиденье из деревянных реек, по Бульварному кольцу. Поплывут за окном старые аллеи, безлюдные в этот час тротуары, будет сипло дребезжать, как простуженный, трамвайный звонок, и наступит умиротворение от вида древнего русского хлебосольного города, ставшего за долгие годы таким родным.
Нет, надо попробовать еще немного поспать. Столько дел намечено на сегодня, и необходимо встать свежим и полным сил.
Придерживая сползавший с плеч китель, генерал прошаркал в комнату отдыха и лег в постель. Сначала показалось холодно, но потом он быстро согрелся под грубым солдатским одеялом и заснул со счастливой улыбкой на губах – снился ему московский трамвай, увозящий его по Бульварному кольцу навстречу поднимающемуся утру…
* * *
– Их двое, – желчно усмехнулся Бергер, глядя на вошедшего Конрада хитровато поблескивающими глазами.
– Что? – не понял Бютцов.
– Я сказал, их двое, – повторил оберфюрер. – Объявился второй русский разведчик. Он приходил к нашему человеку, ведущему наблюдение за сгоревшей явкой подпольщиков. Это, кстати, ваша мысль, Конрад, сжечь дом и выставить рядом наблюдение. Поздравляю, замысел оказался недурным, и капкан у сапожника сработал, но только наполовину.
Бютцов прошел к столу, положил на тумбочку фуражку и опустился в кресло. У окна, переминаясь с ноги на ногу, топтался Клюге, видимо, недавно получивший разнос от шефа и теперь желающий как можно скорее уйти.