Петька подошел к чекистам, по-взрослому подал руку и, пожелав удачи, ушел. Волков заметил, как, провожая его, хозяйка почти силком втиснула в карман мальчика какой-то сверточек – хлеб, наверное.
– Вот тут и поживете, – шире раскрыл дверь во вторую комнату хозяин, показывая на кровать и топчан. – Автоматики ваши лучше припрятать от греха. Окно в сад, за забором овраги, утречком осмотритесь. Есть у нас чердак, с него замок хорошо видно.
– Это дело, – одобрил Семенов, вешая на гвоздь ватник. – Как с документами?
– Есть для вас два аусвайса настоящие, – Осип Герасимович подал им серо-зеленоватые книжицы с орлом и свастикой на обложках. – Город знаете?
– Только по планам, – не стал скрывать Антон.
– Ну, поправимое дело, – улыбнулся хозяин. – По одному выведу и покажу все проходные дворы. Немеж не Минск, освоитесь быстро, но зря на улицах мелькать не стоит. Курите? Тогда пожалуйста, я сам курящий. Если что надо передать на маячок, то в первое время лучше через меня, или Лизавета сходит.
– Ясно, – Семенов сел на кровать и начал стягивать с ног сапоги. – Как соседи ваши, любопытные?
– «Таракановка», – усмехнулся Осип. – Так поселочек наш прозвали. Всякие люди живут, но в основном хорошие. Думаю, неприятностей не предвидится – люд бедный, при панах голодовал, перебивались случайными заработками, извозом занимались, а теперь почитай одни старухи. Немцы и полицаи навещают нас редко, не нравится им соседство с выгребными ямами, а мы не жалуемся. Так что отдохните пока, а потом покалякаем.
– Второй выход есть? – устраиваясь на топчане, спросил Антон.
– По чердаку можно пройти на сеновал, а оттуда спрыгнуть на соседнюю улицу. Покойной ночи.
Хозяин вышел, без стука притворив дверь. Лежа, Волков полистал аусвайс на имя Станислава Бранкевича, сорока лет, уроженца города Минска, поляка по национальности, коммерсанта. Утром надо начинать работу. Хотя начали ее уже давно, еще до вылета сюда.
Осип Герасимович ему понравился – не суетливый, обстоятельный, чем-то похож на школьного учителя. Колесов, помнится, говорил, что это самая надежная явка, долго находившаяся на консервации. Поглядим.
Задув коптилку, он долго лежал в темноте. Притихли за стеной хозяева, тихо дышал задремавший Семенов, и Антон боялся потревожить его неосторожным движением или скрипом топчана – Павел Романович спал очень чутко.
Вот они и в Немеже. Совсем рядом, буквалыо в каком-то километре от них, спят в своих постелях оберфюрер Бергер и фон Бютцов, где-то тут высится мрачной громадой тюрьма СД, в которой сидели в камерах смертников переводчик Сушков, работавший у немцев по заданию партизан, и Семен Слобода, здесь должна быть разгадана тайна его побега со станции и окончательно решен вопрос об обвинении в измене командующего фронтом…