– Прямо сейчас? – Окш был явно озадачен. – Но одно имя максаров внушает страх жестянщикам. Решатся ли они перейти рубеж Чернодолья? Даже мне будет трудно внушить эту идею целой армии.
– Достаточно, если ты внушишь ее трем-четырем сотням командиров. А я публично казню столько же трусов и дезертиров. Ну а после первой победы нужные идеи появятся сами собой.
– Ты почти уговорил меня… Значит, в поход на максаров?
– И не иначе!
– Разве это не повод, чтобы выпить?
– Тут мне возразить нечего. Наливай!
– За победу!
– За победу!
Их кружки встретились и лязгнули так, как лязгают доспехи столкнувшихся в сражении воинов.
Однако, прежде чем выпить, Окш спросил, глядя прямо в глаза Хавру:
– Помнишь, ты когда-то говорил, что есть возможность из будущего вернуться в прошлое?
– Говорил, – нахмурился Хавр.
– Ну так попробуй… Вернись… Спаси Рагну. А потом можешь требовать с меня все, что угодно.
– Увы, это выше моих сил, – покачал головой Хавр. – На такое способны очень немногие, а из ныне живущих, наверное, только твой отец… А я всего лишь жалкий дилетант. Могу замутить вокруг себя стихию времени, но не больше… Плыть же против ее течения мне не под силу.
– Выходит, чудес на этом свете не бывает…
– Добрых не бывает. А дурных – сколько угодно.
Окш, уже давно не смыкавший глаз, уловил приближение рассвета даже раньше, чем самые зоркие из наблюдателей, специально карауливших этот момент.
Смутная, еле-еле брезжущая полоса – серое перо на черной шляпе ночи – пролегла через весь небосвод, померцала немного, словно набираясь сил, и вдруг развернулась, как хвост волшебной птицы, свившей гнездо где-то за еще неразличимым горизонтом.
На земле было все так же темно, а небеса уже вовсю переливались бликами серебристого, малинового и золотого света.
– Впечатляет, – сказал бесшумно подошедший сзади Хавр. – Такого мне видеть еще не приходилось.
– Будем считать, это доброе предзнаменование, – произнес Окш, совершенно равнодушный к световым изыскам долгожданного рассвета. – Поднимайте людей. Скажи всем, что небеса обещают нам удачу. Передовые отряды пусть выступают немедленно. Границу мы должны пересечь еще до наступления дня.
Со стороны лагеря пока не доносилось ни звука, однако мертвенная стихия сна, еще недавно царившая там, уже давала трещины, словно подмываемая паводком плотина. Просыпались люди, не ожидавшие от наступающего дня ничего хорошего, и вместе с ними просыпались их чувства, основными из которых были страх, тоска и тревога.
– Жалкие твари, – пробормотал Окш, ощущавший настроение своей армии так же явственно, как до этого ощущал предшествующее рассвету дуновение свежего ветерка. – Ну ничего, я еще научу вас воинской доблести.