Внезапно впереди раздался сдавленный крик. Расстегивая на бегу кобуру, Антон вылетел на мостовую – скорее, что там могло случиться? Вот и поворот, слабо освещенные тусклым фонарем, мелькают тени – похоже, с нее пытаются снять пальто? Крикнуть?
Ноги сами несли его вперед. Неожиданно кто-то вывернулся сбоку, попытался дать подножку, но Волков успел отпрянуть в сторону, а неизвестный, поскользнувшись, растянулся во весь рост. Некогда с ним возиться сейчас, вперед, скорее!
Услышав топот его сапог по обледенелой мостовой, один из нападавших обернулся, отпустил вырывавшуюся девушку и шагнул навстречу. Привычно уклонившись от нацеленного ему в лицо чужого кулака, Антон резко ударил грабителя в челюсть. Тот рухнул без звука. Второго он успел поймать за руки и с силой дернул вниз, одновременно выставив колено. Хрюкнув от резкой боли в животе, противник кулем осел на землю.
– Легавые! – закричали сзади. Наверное тот, первый, пытавшийся сбить его подножкой.
Волков бросился поднимать упавшую девушку, судорожно вцепившуюся в свою сумочку. Не узнав его, она рванулась, но он держал крепко.
– Тоня! Не бойтесь, это я, Антон!
Не обращая внимания на расползавшихся грабителей, он потащил ее к калитке, толкнул к крыльцу:
– Бегите домой, я скоро!
Вернувшись на место схватки, он там никого не нашел. Подобрал какие-то смятые затоптанные бумажки – возможно, они помогут отыскать нападавших, – и пошел обратно.
Тоня сидела в прихожей на стуле. Губы ее мелко дрожали, на коленях стояла раскрытая сумочка, из глаз катились слезы.
– Ну-ну, все обошлось, – помогая ей снять пальто, приговаривал Антон. – Ну, что вы, право? Пойдемте на кухню, чаю выпьете, успокоитесь.
Он поставил на плитку чайник, скинул на свободный стул пояс с кобурой, расстегнул воротник гимнастерки. Чайник начал закипать, пока он резал хлеб и сало. Тоня молчала.
– Садитесь к столу, – позвал он, наливая чай. Подняв глаза, увидел, что она беззвучно рыдает, закрыв лицо ладонями.
– Чего такое? – он присел перед ней на корточки, пытаясь отвести ее руки в стороны, заглянуть в лицо, увидеть глаза. – Что случилось? Ну, нет их больше, нет. Прогнал!
– У меня карточки украли... Они... – Тоня вытерла мокрые щеки ладонью и смущенно попросила. – Отвернитесь, я умоюсь.
Волков сел к столу, сделал ей бутерброд, положил его рядом с чашкой. Как она теперь станет месяц жить без карточек? Как?! Новые никто не даст. Придется подкармливать, но согласится ли она, и как бы это ей поделикатнее предложить?
– Все сразу, – садясь к столу и стараясь не смотреть на хлеб и сало, почти прошептала Тоня. – И уволили и карточки украли.