– Как вас зовут? Вы так и не представились. – Глаза у нее были серые, грустные, словно где-то в глубине души сидела боль,
– Антон. На заводе работаете?
– Да. Я до войны в Москве жила. Сначала попала на окопы, а потом в эвакуацию. Вы к нам надолго?
– Как дела повернутся, – улыбнулся он, заметив, что Тоня не решается притронуться к угощению. – Ешьте, не заставляйте вас уговаривать. Скоро на работу?
– Не, – она осторожно откусила от бутерброда и убрала ладонью упавшие на лоб волосы. – Мне в ночную сегодня. Я лаборанткой, на сталелитейном. Печи ведь не останавливаются, иначе «козел» будет.
– Что?
– Козел, – засмеялась она, – застывший кусок металла. Тогда надо печь охлаждать и выбивать его, ломать футеровку.
– Спасибо, – допив чай, он отодвинул чашку, встал и расправил под ремнем складки гимнастерки. – Распоряжайтесь продуктами, я обычно поздно прихожу, а то могу и задержаться надолго. Договорились?
Она кивнула и приоткрыла рот, как будто хотела что-то спросить, но потом, видимо, передумала и пошла закрыть за ним двери...
* * *
В дежурке комендатуры стоял кислый прогорклый запах дешевого немецкого табака, солдатского пота и оружейной смазки. Показав Сушкову на лавку у стены, старший патруля ушел.
Переводчик сел, вынул из кармана платок, вытер вспотевшую голову – как нескладно все получается, теперь из-за служебной ретивости коменданта, проявляемой им в период пребывания здесь высокого гостя из Берлина, придется потерять драгоценное время. А потом, пока дохромаешь от комендатуры до явки, да еще оглядываясь, не топает ли кто за тобой следом, пока поговоришь с Прокопом, пока вернешься домой... Так и не заметишь, как пройдет половина ночи.
Прокоп тоже быстро не отпустит: начнет выспрашивать обо всех, даже мельчайших подробностях, заставит несколько раз повторить рассказанное. Сначала эти его привычки жутко раздражали Сушкова, негодовавшего на Колесова, приславшего столь тупого человека, но потом он понял, что Прокоп совсем не туп, а просто предельно недоверчив, поэтому и заставляет по нескольку раз говорить одно и то же, сравнивая детали, ища несовпадения, пытаясь увидеть все происходившее глазами переводчика, словно спрятавшись у того под черепом. Пытлив хозяин явки, ох пытлив и дотошен.
Выспаться сегодня явно не удастся, а утром опять тащиться в замок, на службу. И больным не скажешься, немцы этого не любят. А так иногда хочется отдохнуть, забыть обо всем, забыть свои страхи и сомнения, спокойно вытянуться на кровати с папиросой в зубах и поблаженствовать, бездумно глядя в потолок. Даже не иногда хочется, а давно хочется, потому что нервное напряжение выматывает, лишает сна и нормального аппетита. Ешь только чтобы иметь силы, – не хватает еще перестать ноги таскать, но пища не доставляет удовольствия, даже хорошие продукты, перепадающие от щедрости Конрада фон Бютцова.