Неожиданно он почувствовал, как лежавший рядом переводчик потихоньку дергает его за рукав. Немного помедлив, Слобода повернул к нему лицо.
– Что?
– Тише, – едва прошелестел Сушков, – пожалуйста, тише! Не надо, чтобы нас слышали другие.
Приподнявшись, Семен поглядел на сокамерников. Повернувшись к ним спиной, свернулся в калачик лохматый Ефим, другие лежали еще дальше. Чего опасается бывший переводчик? Не иначе, действительно свихнулся.
– В чем дело? – ложась на бок лицом к Сушкову, спросил пограничник.
– Вы должны выслушать меня, – жарко зашептал ему почти в самое ухо Дмитрий Степанович. – Выслушать и понять. Мне здесь больше некому довериться.
– Почему? – не понял Семен. – Здесь все в одном положении.
– Ах, не то, не то вы говорите, – чуть не застонал Сушков. – Я слышал, как про вас говорили немцы, вы столько раз бежали. Я же свободно владею их языком... Может, и теперь вам удастся?..
– Перестаньте, – отодвинулся от него Слобода. Не иначе бредит переводчик, или точно свихнулся. Вон как лихорадочно горят в полутьме его глаза, губы прыгают, выговаривая слова, щеки трясутся. Такое бывает, видели в лагерях, когда человеком овладевает навязчивая идея побега и он сходит с ума, каждому по секрету выкладывая фантастические планы освобождения, один грандиознее другого.
– Не думайте, я не сумасшедший, – настойчиво потянул его ближе к себе переводчик. – Просто в моем положении не остается ничего другого, как довериться здесь кому-нибудь. Я долго думал и выбрал вас. Вы молоды, можете выжить, поэтому прошу, выслушайте меня, а потом станете судить.
Его слова и тон, какими они были сказаны, заставили пограничника несколько изменить свое мнение: вдруг у Сушкова действительно есть что-то за душой и он не хочет унести это с собой в могилу, отправившись в Калинки на немецком грузовике, а старика-старосты, готового терпеливо выслушивать любого обитателя камеры, больше нет. Что же, придется это сделать ему, Семену Свободе.
– Слышали про Чернова? – приподнявшись и поглядев через плечо пограничника на дремавших сокамерников, тихо спросил переводчик.
– Приходилось, – уклончиво ответил Семен, еще не понимая, куда клонит сосед, но почувствовав, что дело действительно серьезное.
– Он хорошо меня знает, – улыбнулся Сушков. – Мы вместе воевали в Гражданскую.
– И что? – пограничник был заинтересован. Вот уж чего он не ожидал от Дмитрия Степановича.
– По его личной просьбе я остался в городе в сорок первом. Работал переводчиком в городской управе, потом у штурмбанфюрера фон Бютцова. Впрочем, зачем я рассыпаюсь по мелочам... Хотя, слушайте, я не подозревал, с кем работаю, но всегда все передавал людям Чернова. Немцы об этом уже знают, поэтому я не боюсь говорить. Меня скоро... Ладно, я не стану больше отвлекаться, простите, путаюсь немного. В общем, к моему шефу приехал важный чин из Берлина и они были на охоте. Там мне удалось подслушать один их разговор. Речь шла об изменнике среди наших генералов.