— Не бери в голову, у тебя дома один есть.
— Я с ним расстанусь.
— Неужели? А Брайану ты об этом уже сказала?
— Да.
— Я вчера его видела. Он мне об этом ничего не говорил.
— Почта на Рождество запаздывает, — спокойно ответила Джулия.
— Лапушка, — сказала Грейс, теснее прижимаясь к дочке, — тебе бы лучше самой ему об этом сообщить. По крайней мере, по телефону.
— Не могу я, да и не хочу. Смелости не хватает. Я еще никого не отшивала. У меня в таких делах нет никакого опыта.
— Брайан хороший мальчик.
— Он придурок, мам.
— Я знаю, сладкая моя, но он очень милый придурок.
Какое-то время мать с дочерью смеялись и дурачились, и Джулия была счастлива от того, что ей было с кем подурачиться, к кому прижаться. Их беседа перескакивала с одного предмета на другой, они болтали о политике, моде, книгах, танцах, театре, мужчинах. Грейс Олфилд поднялась лишь тогда, когда стало ясно, что дочери ее больше ничего не хочется, кроме сна.
Когда она открыла дверь, чтобы уйти, Джулия потянулась как кошка.
— Джулия, ты ходила к гинекологу провериться?
— Еще нет…
— Милая…
— Но я уже договорилась.
Внизу раздался телефонный звонок.
— Хорошо, что ты договорилась, это уже прогресс.
— Но совсем не потому, что я чем-то занималась.
— Или чем-то занимайся, или в дурах оставайся, — попыталась отшутиться мать.
— Ну что же ты за мать такая? В дурах оставайся — и это с моей-то задницей! Ты просто чудовищна!
— Спи спокойно, моя милая.
— Милая — постылая, занимайся — оставайся… Нельзя так со мной разговаривать — я же твоя дочь все-таки. Так нечестно. Когда же ты, наконец, повзрослеешь!
Снизу кто-то крикнул, что Джулию просят к телефону. Она вылезла из теплой постели и поплелась вниз в гостиную. Мать стояла и смотрела на нее, исчезнув только после того, как Джулия взглядом дала понять, чтобы она убиралась восвояси.
— Ну, что ж, вот я и стала историей, — призналась себе Грейс Олфилд, шмыгнув носом. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, мамочка. — Джулия взяла трубку. — Алло.
— Привет, — ответили ей.
Джулия молча прижимала трубку к уху, казалось они оба, не сговариваясь, не начинали разговор, пока в микрофоне не раздался щелчок, свидетельствовавший о том, что человек, ответивший на звонок с другого аппарата на первом этаже, повесил трубку. Странно, что она инстинктивно чувствовала, что надо делать, разговаривая с Селвином Норрисом.
— Привет, — ответила Джулия.
— Рад слышать твой голос, — сказал он.
— Даже так?
— Слушай, Джулия, мне надо с тобой поговорить.
— Ты уже это делаешь.
— Перезвони мне, пожалуйста. За мой счет.
— Когда?
— Когда все уснут. Там есть телефон, которым ты можешь пользоваться, чтобы другие не слушали?