– Бежать хотел, гнида! – с ненавистью прохрипел Лех. – Ровеня положил?!
– Не я… – начал оправдываться Алексей, – мужик это… Мужик!.. Ровень сначала промахнулся. А тот и всадил. И меня хотел. Вон, в стене дыра, увернуться успел. До карабина дотянулся…
– Герой… – Чеслав не поверил ни одному его слову. Но Алексею было на это наплевать. Барковскому сейчас нужна его жизнь, а раз так – он будет жить.
– Дай сюда! – Чеслав вырвал карабин из рук Алексея. – Пошли. Пан требует.
Алексей вышел на воздух. Запах свежего хлеба и поздней травы смешивался с запахом густой гари и смерти. Ближе к центру в крепкой хате засело несколько мужиков. Бандиты, окружившие дом, безуспешно обстреливали его. «Долго все равно не продержатся», – понял Алексей, заметив, что у дальнего угла бандиты уже собрали хворост и сено.
Чеслав вел его к другому краю деревушки. Вскоре Алексей увидел Барковского, его сына, еще нескольких бандитов. Лех хотел было доложить о случившемся, но полковник не дал.
Он внимательно всматривался в дорогу. Ему показалось, что там, на дальнем пригорке, какое-то движение. Но дорога уходила в лесок и лишь потом снова была видна. Да, действительно показался грузовик с людьми, еще один.
– Чеслав!
– Я здесь!
– Дать сигнал отхода.
Один из бандитов несколько раз пронзительно свистнул.
– Оставить заслон. – Полковник продолжал распоряжаться.
– Троих?
– Человек шесть-семь!
Чеслав удивленно взглянул на пана. Это же почти треть группы.
Барковский на взгляд внимания не обратил.
– А вы, молодой человек, – Барковский повернулся к Алексею, – если хотите найти, то… Пошли.
Алексей оглянулся на дорогу. Скоро здесь будут наши, а он уходит…
Дела плохи, обстоятельства – отвратительны, но Кравец чувствовал большую удачу.
Бывает так: слова разные, а значение у них одно. Вот и для него – богатство и власть были едиными. Мечтая быть необыкновенно богатым, он столь же сильно жаждал власти над людьми. Но, как не бывает первого без второго, так и второе немыслимо без первого, в этом Кравец уже убедился. И, убедившись, захотел стать таким же, как те властители умов и душ, с кем случайно сталкивала его судьба. На родовое состояние рассчитывать не приходилось. Какое там состояние у потомка загоновой шляхты,[32] род которого разорился еще в середине прошлого века? Свое счастье надо было создавать своими руками.
Руки у Кравца были сильными. И он нашел им самое, по его мнению, лучшее применение. Он стал жандармом. Это было в лоскутной и уставшей от собственной громоздкости Австро-Венгерской империи. Он носил каску с петушиными перьями, знаком жандармской власти, и наслаждался первыми глотками тягучего и сладкого вина под названием «Власть». Мальчишка! Разве это было настоящее вино? Так, разбавленная наливка на базаре. Хорошо, он вовремя понял, что малым довольствуются только плебеи. Надо карабкаться наверх. Но рухнула проржавевшая империя, и пропали все старания. Крушение? Но не таков Кравец, чтобы сдаться.