– Ты знаешь, что он унес? – Владислав вскочил и вцепился в Чеслава. – Знаешь?
– Все вроде здесь… – отмахнулся Чеслав, показывая на ранец с бумагами.
– А-а… – простонал Владек, – бумажки, эти бумажки!. Там же будущее мое было… За ним, скорее!
Владек рванулся было в кусты. Чеслав поймал его за руку.
– Куда! – грубо прикрикнул он. – Куда? Ты что, не слышишь? Собаки заливаются. Надо уходить!
Владек сел на землю и разрыдался. Чеслав оттащил тело полковника в сторону и спихнул в трясину.
Потом он подошел к Владеку, немного помолчал, слушая всхлипывания, и тронул за плечо своего нового хозяина.
– Уже ничего нельзя сделать. Пошли. Сейчас главное – выжить.
Владек с трудом встал. Посмотрел в сторону зарослей, где, очевидно, скрылся Кравец с медальоном, и тихо сказал:
– Я найду. Мне отец завещал. Я найду. Чего бы мне это ни стоило.
Потом, повернувшись, зашагал вслед за Чеславом…
Да, НКВД красиво повернуло дело. Столько времени Барковский водил их за нос. И вот за пару часов от группы осталось одно воспоминание. И то только у ограниченного круга лиц.
Сам пулковник небось уже в трясине… А у Кравца настроение было прекрасным. В какой-то степени он даже был благодарен энкавэдистам за все случившееся. Как иначе можно было бы найти свою мечту.
Кравец был опытным жандармом. Он умел не только ловить, но и прятаться. Поэтому он не пошел к границе, она была перекрыта – это вне всякого сомнения, а направился в противоположную сторону. Прежде всего, как он себе наметил, надо было уйти из района действия русских частей. Затем отсидеться. Возможно вернуться на остров. Там еще достаточно пищи и воды для одного человека. И лишь потом, когда все уляжется, перебираться за кордон. Единственное, что не нравилось Кравцу в этом прекрасном плане, необходимость возвращаться к Живуни. Не лежало сердце к этой дороге. Но лучшего варианта не было. Там начиналась единственная тропа по болоту, которую он хорошо знал.
Дело было сделано, но он держал себя в руках. Как часто бывает на скачках: идет жеребец всю дистанцию прекрасно. Но вдруг на последнем круге, за несколько метров до финиша, враз теряет все: и победу, и награды, и почести, и славу. Оступился. Он, Кравец, оступиться не должен. На это он теперь не имеет права. Предельная собранность, верх осторожности.
Кравец все рассчитал. И только тайна жгла ему душу. Он пытался избавиться от неодолимого желания тут же остановиться, раскрыть медальон и узнать секрет несметного богатства. Желание он подавлял. Сейчас торопиться некуда, можно все сделать в спокойной обстановке. Сейчас надо идти и идти.