Да вот ведь и такой коренной суворовец, как Денис Давыдов (недаром именно ему пришла на ум мысль о партизанских партиях), с его репутацией вольнодумца, обиженный царским двором и обойденный по службе, наотрез отказался вступить в тайное общество, присоединиться к декабристам.
Да и те, кто душил Павла I — Беннигсен, князь Яшвиль, граф Зубов и другие, — думали лишь о дворцовом перевороте, о смене царя, но уж конечно, упаси боже, не злоумышляли против монархии. Дворяне-крепостники, генералы и офицеры, за редчайшим исключением, держались за нее обеими руками.
Подумать только, в ту пору еще был жив Радищев, но пепел его сожженной книги уже развеялся по ветру. Нужно было время и время, чтобы он достучался в людские сердца.
Далеко завели нас рассуждения об орденах Суворова. Вернемся к солдатскому Георгию.
Эта первая, твердо узаконенная в русской регулярной армии солдатская награда получила наименование «Знак отличия военного ордена». Первоначально он имел одну степень, а затем четыре и выглядел так: серебряный крест, в кругу которого на одной стороне изображение Георгия Победоносца на коне, а на другой — вензель и номер выдачи.
Георгиевскому кресту, или как его называли солдаты, «Егорию», суждено было на долгие годы стать почетным и высокоценимым знаком боевого отличия.
По статуту им могли быть награждены нижние чины за личную храбрость, или целая часть, причем в последнем случае выдавалось от двух до пяти крестов на роту. Я уже упоминал, что распоряжались ими — кому и за что выдать — сами георгиевские кавалеры роты. А тогда, в сорок первом году, я и хотел «срезать» корреспондента, приехавшего из Ленинграда, этой примечательной чертой награждения знаком военного ордена.
Право на знак отличия военного ордена приобреталось также теми, «кто в бою отнимет неприятельское знамя или своеручно исторгнет наше знамя, или штандарт, неприятелем захваченные».
За первый век существования этой награды ее получили около ста пятидесяти тысяч человек. Из этого количества награжденных огромное большинство приходится на время Отечественной войны 1812 года.
Шли годы, и редкостью уже стало русское село, где нельзя было встретить ветерана-воина, с гордостью носившего Георгиевский крестик. Попыхивая трубкой или дымя цигаркой, рассказывал он собравшимся вокруг него односельчанам о былых походах, о доблести воинской, об истории его почетных наград. Слава солдата была с ним, на его груди!
Здесь уместно еще раз вернуться к рассуждениям о нелегкой доле солдата старых времен. Часто смысл той или другой военной кампании был ему не очень понятен. Я уже говорил о Швейцарском походе, когда волей императора Павла русская армия таскала каштаны из огня для Австрии. Вспомним также, как русский экспедиционный корпус генерала Ивана Германа в 1799 году повелением того же Павла благодетельствовал Англии в ее борьбе с Францией.