Вот блондинка высвободила руку и запустила пальцы в шелковистые пряди. Интересно, что при этом чувствуешь, гадала Фредерика. Интересно, каково это – танцевать, касаться друг друга, целоваться, наконец… При этой мысли девушка покраснела, но доселе неизведанная территория вдруг показалась еще более притягательной. И тут танцор обернулся… Да, он потрясающе хорош собой!
Фредерика недоуменно заморгала. Быть того не может!
Коннор О'Салливан!
С запозданием осознав, на кого пялилась последние полчаса, никак не меньше, Фредерика вспыхнула до корней волос. Сколько же лет прошло с тех пор, как она видела Кона в последний раз? Она только поступила в школу, а он уже учился в старшем классе, и все-таки Фредерика мечтала о нем денно и нощно, несмотря на то что хорошим девочкам грезить о хулиганах и сорвиголовах вроде бы не полагается. Впрочем, особого значения это не имело: парень вроде Коннора О'Салливана никогда бы не заинтересовался застенчивой, бесцветной маленькой скромницей. Да с нею бы сердечный приступ приключился, взгляни только Кон в ее сторону!
Хотя, возможно, оно и к лучшему, что тот в ее сторону так ни разу и не посмотрел. Если держать рот на замке, а ушки на макушке, можно узнать много ценного. И Фредерика хорошо вытвердила урок: неотразимая внешность и ослепительная улыбка Кона не что иное, как приманка для глупых, неосмотрительных девушек.
Музыка смолкла. Коннор ушел с танцплощадки; девица по-прежнему висела на нем, точно плющ на дереве. Годы явно пошли ему на пользу: нахальный, хулиганистый, неотразимый для девчонок подросток превратился в красивого, уверенного в себе, сексапильного мужчину. Как там насчет хулиганских замашек, Фредерика не знала, однако подозревала, что дурные склонности так просто не исчезают в никуда.
Поймав на себе взгляд бармена, Фредерика потребовала еще пива, и очень скоро зал пришел в движение и медленно завращался вокруг нее. Девушка закрыла глаза и тревожно прислушалась, но, нет, под воздействием алкоголя голос матери умолк. Фредерика осушила бутылку до дна и со стуком поставила на стойку. По всему телу вплоть до пальцев ног разливалось приятное тепло. Девушка блаженно вздохнула.
Впервые в жизни она почувствовала себя свободной.
Никто не заглядывал ей через плечо и не выносил приговора. Никто не диктовал, что думать. Никто не призывал с Небес громы и молнии, дабы покарать ее за малейшую провинность. Отныне она, Фредерика, – хозяйка своей судьбы и никому не подотчетна.
А Коннор снова танцевал, но уже с другой девицей. Фредерика завороженно следила за каждым движением высокого красавца, как привлеченная огоньком свечи бабочка. Третья бутылка понемногу сказывалась: девушка начала думать, что, может статься, между нею и этими эффектными дамами разница не так уж и велика. А что, если у нее, у Фредерики Линдси, найдется что-то, чего недостает им?