Незнакомка под вуалью (Робинс) - страница 2

Знакомое страдание тисками сжало грудь. С ее смерти прошло восемь лет и девять месяцев, и с каждым годом, к его стыду, размывались в памяти ее черты, но оставалось чувство ужасной утраты.

Вздохнув, виконт Стил приветствовал эту боль, зная, что заслужил ее, потому что стал причиной трагического конца краткой жизни своей возлюбленной. Если бы он был таким человеком, какого она заслуживала, им бы не приходилось скрывать свою любовь и встречаться тайком.

Если бы тогда он был таким, как сейчас.

– Виконт Стил, – хриплым шепотом проговорил он и, оглянувшись, порадовался, что никто не слышит, как он пробует на слух свой новый титул.

Он не в первый раз меняет личину. Может, и не в последний. Из любви к Дейдре он изменил имя, зачеркнул свое прошлое, отрекся от единственной семьи, где его считали за брата, – от Сентинелов. Она его об этом не просила, но пришла в восторг. Она хотела – черт возьми, она заслуживала! – мужчину лучшего происхождения, чем он. Он и стал другим. Ради нее. Он стал зваться мистер Дагвуд, адвокат. Знала бы она, кем он станет потом – заместителем Генерального прокурора Англии!

А теперь еще и виконтом. Что бы она на это сказала?

«Милый, виконты не гуляют ночами по самым скверным улицам города», – как будто слышал он сладкозвучный голос Дейдре.

Стил спрятал лицо в черный шарф и прошептал:

– Никакой я, к черту, не виконт, и ты это знаешь.

«Тогда кто ты?» – прошелестели тени.

Ответа у него не было.

Крыши лондонских домов жутковато блестели в скудном свете луны. Мисс Абигайль Уэст вошла в переулок, где у нее была назначена встреча с женщиной, предположительно имевшей сведения о ее непутевом брате.

От густого тумана и сырости вуаль намокла. Абигайль порадовалась, что костюм вдовы делает ее незаурядной, ведь если кто-то из общества увидит, что она ночью разгуливает по улицам, ей не удержаться на работе, а работа была отчаянно нужна. Более того, нельзя, чтобы узнали о ее родстве с беглым преступником.

Это были главные причины, побудившие ее нарядиться вдовой, но мисс Абигайль не могла отрицать, что такой маскарад еще и придает мужества. По мнению Абигайль, вдовы не столь скованны в поведении и склонны вести себя уверенно, чего ей крайне не хватало.

Неслышно ступая в башмаках на мягкой кожаной подошве, Абигайль подошла к женщине, про которую уличный мальчишка сказал, что она сможет помочь. Незнакомка была барменшей и знала обо всем, что происходило в этой части города.

Женщина ждала, как и обещала, у задней двери таверны, где она работала. Она была примерно ровесницей Абигайль – двадцать три года. Спутанные волосы, бледное рябое лицо.