Встретив удивленный взгляд молодого человека, сидевшего в другом автомобиле, Тони сказал:
– Мы усыновили Дору. Дора, это твой дядя, Пан.
Паскаль Гревиль, бросив быстрый взгляд на Тони, наклонился, взял ручку Доры и с какой-то смешной торжественностью поднес ее к своим губам.
– Честное слово, Рекс, у тебя прекрасный вкус, – сказал он, подняв голову. – Поздравляю.
Тони что-то пробормотал, а потом сказал:
– Как ты очутился здесь? Я думал, на основании твоего письма к Фай, что тебе не удастся получить отпуск; значит, у тебя здесь какое-то особенное дело?
– О да, но с этим уже покончено. В Мадриде всегда так: сначала большой шум, мы оказываемся чуть не на краю пропасти из-за того, что наша дипломатия не может сговориться о каких-нибудь третьестепенных подробностях, и вдруг на другой день, а иногда и в тот же день, все кончено. С моим делом случилось то же самое: оно истлело, как бумага в огне. Привыкаешь из-за пустяков тратить громадный запас энергии, но в конце концов это так надоедает, что становишься ко всему равнодушным, а начальство принимает это равнодушие за переутомление и дает отпуск.
Он коротко рассмеялся своим собственным словам, а Тони, взглянув на алый гоночный автомобиль, из которого вышел Пан, невозмутимо спросил:
– Это твой автомобиль?
– О нет: его одолжил мне Десанж.
Он кивнул шоферу, который сидел за рулем, и сказал ему на прекрасном испанском языке:
– Вы можете вернуться в отель. Я возвращаюсь в другом автомобиле.
– Ты видел Фай в отеле? – спросил Тони.
– Нет, ее горничная сказала мне, что она спит, а какая-то толстая испанка, с прекрасными зубами и бровями, точно выведенными карандашом, сообщила мне, что ты уехал в автомобиле. Я был удивлен ее осведомленностью, но теперь я догадываюсь, что эта девица занимает важное положение в вашем хозяйстве – очевидно, ввиду появления моей племянницы.
Тони коротко ответил:
– Я спас Дору, а затем я, то есть мы, решили ее усыновить.
– Великолепная мысль, в особенности имея в виду, что девочка так прекрасна.
Такая оценка немного смягчила Тони. Они с Паскалем никогда не дружили. Чарльз – другое дело; но Паскаль, на десять лет моложе его и единственный сын их отца от второго брака, никогда не был в полном смысле слова членом их семьи. Тони не мог бы сказать почему, но у него не было привязанности к Паскалю, они с Чарльзом редко говорили о нем, и Паскаль вел совсем обособленную от них жизнь.
Он решил пойти по дипломатии, и Мадрид был первым местом его службы; поездка по Испании и была предпринята по его совету. Это случилось таким образом: Рексфорд встретил Паскаля в Париже, где он стал отзываться с восторгом о Кордове. <<В ней есть что-то таинственное, ее прошлое живет среди ее сухих пальм с темными, протянутыми, наподобие рук, ветвями», – сказал он.