Куда больше мистер Коллинз любил старую Америку – все эти деревенские кузницы, воспетые Лонгфелло, школы на зеленой лужайке, куда Мери водила свою овечку, все эти старосветские прялки, кувшины и бокалы, семейные альбомы, керосиновые лампы, кринолины, древние этажерки и все остальное, что многие уже выбрасывали на свалки, как ненужный хлам.
Казалось, это было приятное и безобидное развлечение для стареющего человека, который внезапно сделался очень богатым; безопасная игрушка, которой он, впадая в детство, может забавляться, сколько угодно… Иногда, отозвав своего племянника, Джонатан с улыбкой говорил ему:
– В наше время мы пользовались не какими-то электрическими лампами, а вот этим…
И мистер Коллинз протягивал ему допотопную керосиновую лампу.
– Да, – вздыхал он. – И мы отлично жили… Мы были здоровы, веселы и бодры… Мы не знали никакого «технического прогресса», от которого Америку постигло столько бед и несчастий…
* * *
Одевшись под присмотром Симона, мистер Джонатан Коллинз, бормоча себе под нос обычные проклятья современной неверующей ни во что молодежи, пошел на первый этаж, в фойе своего огромного даже по калифорнийским меркам особняка – ждать гостей…
Впрочем, ждать отставному полковнику пришлось недолго – гости приехали, как и обычно в таких случаях, немного раньше восьми… Камердинер Симон, облаченный в черную ливрею с новыми золотыми позументами, заботливо помогал им раздеться.
Ретт Батлер всегда гордился тем, что никогда не опаздывал: ровно в восемь вечера Симон доложил о приходе Ретта и Скарлетт. Джонатан, подойдя к ним, поприветствовал чету Батлеров со всей учтивостью, на какую только может быть способен отставной полковник от инфантерии…
Скарлетт с интересом смотрела на этого совершенно седого, как лунь, старичка на тонких подагрических ножках – и хотя теперь ей уже были совершенно безразличны те далекие события противостояния Севера и Юга, она почему-то почувствовала в себе какое-то непонятное расположение к этому человеку…
«Ретт говорил, что он служил в армии генерала Шермана, – подумала Скарлетт, – и принимал участие в битве при Геттесберге… О, сколько было переживаний в Атланте, когда все мы ожидали списков погибших… Наверняка на его руках – кровь многих… Как, впрочем, и на руках многих моих друзей по Атланте – кровь его близких… Боже, и зачем только понадобилась эта война?!.»
Скарлетт улыбнулась.
– Добрый вечер, господин полковник… Большое спасибо за приглашение…
Коллинз улыбнулся.
– Спасибо вам…
– За что?.. – удивилась Скарлетт.
Джонатан минутку помедлил, а потом ответил очень важно и с достоинством: