– Ты уже готов? – хриплым голосом спросила Констанс.
И он молча кивнул, как кивнул бы, наверное, и в том, случае, если бы его спросили, не он ли, случайно, застрелил президента Кеннеди.
Брайан не знал, снится ему это или нет. В какой-то момент он решил на всякий случай ущипнуть себя, но потом передумал: уж лучше такой сон, чем тягостная реальность, заполненная бессмысленными мечтами.
Констанс сидела на краю кровати и, казалось, не замечала, что полы ее халата разъехались, и что под ними нет ничего, кроме обнаженной плоти, едва прикрытой ажурными розовыми полосками. Ее упругие, гладкие, как шелк, округлые груди напоминали два шарика сливочного мороженого, которые так и требовали, чтобы их облизали.
Желание, всколыхнувшееся в Брайане при первом взгляде на это восхитительное тело, нарастало так стремительно и мощно, что грозило разорвать его.
– Я переписала все картины. Их шестнадцать. Наибольшее сомнение вызывают, конечно, те, которые не подвергались тщательной экспертизе. Вот, посмотри сам.
Она положила ладонь ему на грудь, и Брайана словно пронзило электрическим током. Он вздрогнул и попытался вжаться в матрас. Кровь била в виски, как африканский тамтам. С отчаянием капитана, наблюдающего за тем, как ломаются мачты и судно превращается в непокорную его воле игрушку для волн, Брайан все острее понимал, что теряет контроль над собой.
– Я разговаривала с братом, и он согласился помочь. Завтра Джеффри позвонит Андреа и…
Брайан глубоко вздохнул и только теперь ощутил исходящий от Констанс аромат – ненавязчивый, но сильный, интригующий, мистический. Отблеск ее волос, мерцание глаз, звук голоса – все это действовало на него так же, как действуют на испытуемого покачивающийся стеклянный шарик и убаюкивающий шепот гипнотизера.
Он был в ее власти. Он перенесся в сказочную реальность, попасть в которую не смел и мечтать.
Наверно, Констанс тоже чувствовала что-то, потому, что слова звучали все медленнее и тише, и речь ее воспринималась Брайаном, как густой темный мед.
– И тогда мы все узнаем. – Она замолчала, потом веки с длинными ресницами опустились, а губы раскрылись подобно раскрывающемуся навстречу солнцу цветку.
Что бы это значило? Хочет ли она его так же сильно, как он хочет ее? И есть ли за этим желанием, реальное чувство к нему или же оно объясняется естественной реакцией женщины на близость мужчины, усиленной интимной обстановкой?
Мысли беспорядочно летали в голове, как выпущенные наугад и не находящие цель стрелы.
– Мы все узнаем, – уже без прежней уверенности повторила она, и в тот момент, когда Брайану показалось, что шанс упущен, что сейчас она поднимется и все закончится ничем, ее губы оказались вдруг совсем близко.