Даже свастики на сосудах андроновской культуры… ну не рекламировались они, скажем так. Ни в одном музее бывшего СССР — не только в провинциальном, но и в Эрмитаже не выставлен в экспозициях ни один такой сосуд. Пусть никто не видит ужасного «фашистского знака» на массивном тулове бомбовидного керамического сосуда бронзового века! И не задает лишних вопросов.
О культурах бронзового века как арийских, об их особенностях и достижениях не показывали по телевизору, не писали в журналах и газетах.
В учебниках для школы — ни звука. Даже в учебниках для вузов — ни звука. Даже получая образование историка, житель СССР мог очень многое узнать о материале той же срубной культуры, о спорах вокруг ее локальных вариантов, о передвижениях отдельных групп населения, смене культур и так далее. Но что эти культуры арийские, тем более что они чем-то отличаются от остальных… Нет, конечно! Индоевропеистикой занимались только в Москве и Петербурге, да и то осторожно…
Осторожно — не только от одной идеологии — хотя и на нее оглядываться очень даже приходилось. Но еще приходилось оглядываться на традиции самого научного сообщества. Науку в СССР понимали просто: как нечто очень специализированное. Ни археологам, ни другим специалистам выходить за пределы узких профессиональных штудий очень не рекомендовалось.
Для занятий индоевропейцами приходилось становиться и лингвистом, и археологом, и историком, и географом. Это, мягко говоря, не поощрялось, и не только властями, но и коллегами, руководством вузов и институтов Академии наук. Советский ученый был узким специалистом. Занимаешься срубной культурой? И занимайся: копай курганы и поселения, классифицируй материал, зарисовывай и фотографируй изделия из кости и бронзы. Лет через десять ты даже сможешь защитить кандидатскую диссертацию о том, как коррелируют срубные древности на территории двух районов Ростовской области, и сделать еще кое-какие… не очень глубокие обобщения. Но вообще-то сравнивать что-то с чем-то лучше в докторской… а то и после докторской. А кандидатскую спокойнее писать по памятникам, которые сам и раскапывал, — чтобы использовать «свой» материал, извлеченный из земли в собственной экспедиции.
С одной стороны, именно эта «экстенсивная наука» давала огромный вал материалов: ведь все археологи были не теми, кто думает, а теми, кто копает. Раскопки во всех областях и краях СССР сделали территорию страны несравненно лучше изученной, чем во времена Городцова. И в самые сжатые сроки. А с другой стороны, страшно подумать, как много теоретических разработок так и не было сделано. Ведь археологам попросту не полагалось делать любые выводы за пределами самых простеньких.