Так уж случилось, что на время лишившись свободы действий, они вынуждены были сейчас с тревогой прислушиваться к любому шороху, доносившемуся снаружи.
Однако к середине дня на Бойле наступило затишье. Можно было есть, но кусок не лез в горло. Можно было спать, но сон не шел. Можно было судачить, но язык не поворачивался. Они дожидались прихода ночи с тем же душевным содроганием, с каким раньше дожидались прихода дня. Путешествие под мусорным градом и помойным ливнем было не менее опасным, чем схватка с врагами.
На сей раз заранее условились, что Темняк поведет стаю чуть быстрее, чем прежде – кое-какой опыт ночных прогулок уже имелся, – а Тюха будет считать шаги. Цель, прежде почти недостижимая, уже брезжила где-то вдали, и достичь её хотелось как можно раньше.
Второй ночной рывок мало чем отличался от первого, хотя, конечно, были и свои нюансы – низвергавшийся сверху мусор содержал не только твердые фракции, заставлявшие греметь щиты, но и густую жижу, липнувшую ко всему подряд и оставлявшую на коже нестерпимый зуд. Тюха называл её «хозяйской почесухой».
Кое-как добравшись до очередной норы и обсудив итоги хлопотливой ночи, пришли к неутешительному выводу – имея при себе щиты, а не крылья, за один прием можно было преодолеть максимум два участка. Таким образом пребывание на Бойле грозило затянуться (вот он, пресловутый закон подлости!).
Зато всех радовал сиротка-яшер, которого Темняк назвал странным именем Годзя (уменьшительное от Годзиллы). Слопав всех насекомых, паразитировавших на Тюхе, он освободил от этой напасти и Бадюга. На очереди оставался лишь один Свист, еще не решивший окончательно, стоит ли по собственной воле лишаться того, что, вполне возможно, ниспослано свыше.
Третья ночная вылазка прошла по уже испытанной схеме – сначала долгое ожидание у стены, а потом отчаянный бег сквозь обвалы, лавины, камнепады, зыбучие потоки и сыпучие оползни, сквозь мрак, мрак, мрак.
Снова Бойло продемонстрировал свой опасный норов – рядом со стаей упало нечто столь огромное, что все окрестности дрогнули. Случилась и маленькая бела – Бадюг обронил один из своих щитов.
За это он потом получил гневную отповедь от Темняка – стая без щита, что красотка без зуба, – и клятвенно пообещал утречком отыскать среди мусора новый.
Однако утром его благим намерениям помешал богатырский сон, и Бадюг удосужился сунуться на улицу только во второй половине дня, когда все обязательные мероприятия на Бойле уже должны были завершиться.
Но закон подлости словно следом за ними ходил – недаром Тюха предупреждал всех, что сегодня его снедает тяжелое предчувствие. После отлучки Бадюга не прошло и четверти часа, как снаружи раздалась горячая перебранка, грозящая вот-вот перейти в серьёзный конфликт. Похоже, что Бадюга застукали за каким-то неблаговидным делом.