Крона, некогда могучая, как у Вождя, или даже еще мощнее, судя по объему ствола, была уже облезло-лысеющей, усыхающей. Сильно поредевшие ветви еще кое-где зеленились, пытались даже производить свежие шишечки, семениться, но уже отчетливо видна была исходность этих потуг. Птицы, в огромном числе гомонившие около да вокруг, на Патриарха почти не садились, то ли из особого почтения, то ли оттого, что в нем уже поселилось то, чего все живое боится...
Ему было уже больше пятисот лет.
Я приезжал в Пицунду из года в год — и первым делом шел на поклон к Патриарху. Потом посещал Вождя.
С каждым годом Вождь наливался все большею мощью и плодил все новых потомков, хозяйская его стать матерела. А Патриарх, не утрачивая величественности, все более сох...
И вот как-то поздней осенью прибыл я, как всегда, в Пицунду дышать и писать — и от первого же встреченного знакомого получил печальное известие: три дня назад Патриарх умер.
Во время полного штиля на море, на тишайшем рассвете ранним утром жители окрестных домишек услышали жуткий треск, похожий то ли на взрыв, то ли на стон.
Это необъятный ствол Патриарха вдруг переломился по середине длины наискось пополам — и рухнул.
Великое дерево, выдержавшее неисчислимые набеги ураганов и гроз, пережившее множество человеческих поколений, скончалось мгновенно.
И словно в тризну ему в тот же день, ближе к вечеру, море отозвалось внезапно налетевшею бурей.
Всю ночь ревел ураганный ветер, сияли сплошным сполохом молнии, грохотал салют грома, бушевали огромные волны, порушили пристань, слизали пляж...
К утру все утихло.
Не переодевшись с дороги, бросив неразобранный чемодан, я поспешил в рощу проститься с Патриархом.
Удивительно он упал: не задев своим громадным телом ни одного дерева рядом, не повредив ни кустика.
То, что было им, стало его памятником: вдавившийся рухнувшей тяжестью в землю остов ствола с иссохшими руковетвями и, как могильная плита-пьедестал, — обезглавленное основание, обращенное жерлом к небу...
Так умер Отец Деревьев.
А у его сына-Вождя в ту же отпевальную ураганную ночь случилась первая серьезная травма: одно из четырех плеч — крупнейших стволовых ответвлений — начисто обломилось, то ли от молнии, то ли от ветра, да так, что внизу словно прошлась семья носорогов...
Теперь он, Вождь, заступил на место Отца Деревьев, и с этого времени начался отсчет последнего, предгибельного отрезка существования племени Длинноиглов.
Сосновую рощу начал теснить и грязнить курортно-коммерческий монстр. Еще через дюжину лет здесь засвистели пули, загрохотали снаряды...