Это общий закон. Не только для лекарств. Для всего на свете. Нет панацеи и не может быть никогда. Но люди ее непрерывно ждут, неизбывно хотят, и на этом противоречии создалась целая психология, она и работает в лекарственном бизнесе. И далеко не только в нем...
Когда я был начинающим психиатром, психотропные средства только еще входили в почет — новые (теперь уже старые) препараты с мощным (теперь уже относителыю слабым) воздействием на психику. Сообщали о фантастических результатах, говорили, что это революция в психиатрии. Казалось, еще немного, и с психическими заболеваниями будет покончено.
Психотропные средства в обиходе и нынче, их стало гораздо больше, они действуют сильнее, прицельное.
Есть люди, живущие на психотропах годами и даже десятилетиями, для них это решающая поддержка, как, скажем, для диабетиков инсулин. Но увлечение уже меньше. Уже ясно, что побочное действие слишком часто перевешивает лечебное; что и эффект лечебный ограничивается лишь воздействием на симптомы, но не устраняет причин; что в препаратном буме забыли о таких испытанных средствах, как человеческое слово, человеческий взгляд, человеческое прикосновение...
«Не назначайте лекарств... Не хочу подсаживаться.»
Все чаще слышишь такое от пациента и видишь — в опасливом взгляде на рецептурные бланки...
В лекарства особенно горячо верили в 20—30-е годы, после появления первых сильных иммунных и гормональных препаратов, и два десятилетия после войны, когда восторжествовали мощные антибиотики. Сейчас вера эта пошатнулась, хотя никогда еще мы не знали такого изобилия лекарств чуть ли не на все случаи жизни.
— Но почему же?
— Всякое увлечение несет в себе неизбежность спада, отмашки — всеобщий закон волнообразности, неискоренимый маятник. Всякое заблуждение обязательно поменяет свой знак на обратный, и не один раз, а много...
Сегодня медицина технизирована, химизирована, коммерциализирована. Нагромождение отчуждения, лжи и манипулирования. А больные — все те же люди, что и во времена гиппократовы. Все те же малые детишки-зверушки, которые ждут своего Доктора Айболита...
Они не хотят, чтобы врачи закрывались от них лекарствами, приборами, аппаратами, иглами и прочей амуницией. Хотят живого общения и непосредственного влияния. Как и в стародавние времена, хотят видеть во враче Человека. Которому Можно Верить. Чтобы Доктор на них смотрел, слушал, чтобы разговаривал... Хотят живого прикосновения и улыбки, хотят врачебной ласковой строгости, хотят, чтобы с ними возились. Таблетка же, будь это даже великий, знаменитый и всемогущий веломотоциклин, — таблетка безлична, бездушна...