Сама мысль о том, что творцы Агитпропа сознательно используют язык древнейших сакральных символов, казалась смешной и нелепой. Но достаточно было внимательно взглянуть на плакаты, чтобы убедиться: да, используют, вполне грамотно. Древний язык работает, воздействует на инстинкты, возвращает людей к первобытному состоянию агрессивного и запуганного стада.
- Вы увлеклись «Остарой»? - вежливо осведомился немецкий клерк.
Федор действительно увлекся, не заметил, что молодой человек уже просмотрел список.
- Извините, - он отложил журнал и краем глаза успел прочитать строки, отпечатанные на обратной стороне обложки крупными красными буквами с черным теневым отливом:
«Вы блондин?
Значит, вы творец и защитник великой арийской цивилизации! Вы блондин?
Значит, вам грозит смертельная опасность! Поэтому читайте «Библиотеку защитников прав белокурого человека!»
- Не извиняйтесь, если мне попадает в руки какой нибудь из номеров, я обо всем забываю, не могу оторваться, - клерк, гипертрофированный блондин, мечтательно улыбнулся, - история нордической расы таит в себе столько величия, руны завораживают, волнуют душу каждого, в чьих жилах течет арийская кровь. Возвращение к истокам, память крови - вот что спасет
Германию. Но для этого раса должна очиститься от грязных примесей.
Федор тут же вспомнил Радека с его категорическим утверждением: «Наследственность, кровь предков, память крови - вот что формирует человека».
Бледно зеленые глаза клерка подернулись влагой, голос взволнованно задрожал. Федор никак не откликнулся на пылкий монолог, повернул разговор в деловое русло.
Половины запрошенных медикаментов на складе не оказалось, и цены выросли вдвое. Пришлось долго, нудно обсуждать, какие лекарства обязательно следует заказать, какие можно заменить. В итоге условились, что Федор зайдет через неделю.
Он так спешил покинуть фирму, что забыл попросить пластырь. Пятки стерлись до крови. Хромая, он добрел до кафе, где ждал его Нижерадзе.
- Кушать хочешь, дорогой? - ласково спросил князь.
- Нет, спасибо. Выпью кофе и покурю.
Федор опустился на стул, достал папиросы. Солярный знак свастики и влажный, чувственный блеск глаз аптечного клерка окончательно испортили ему настроение. Пафоса борьбы он наелся в России, а вот, оказывается, тут тоже работают древние символы, зовут к борьбе.
«Ерунда, - подумал Федор, - тут ничего такого не случится. Немцы прагматичны, ценят порядок и комфорт, устали от войны и вряд ли увлекутся идеями разрушения».
Он вдруг затылком почувствовал пристальный взгляд.
- Сиди, не крутись, - прошептал князь.