- Ну, допустим.
- И речь шла о случае с Линицким, верно?
- Вы удивительно догадливы, товарищ Бокий.
- У нас с вами служба такая, товарищ Дзержинский, нам без этого нельзя, - Бокий приподнялся, растянул губы в лягушачьей улыбке и шутовски поклонился. - Смекалка, бдительность, горячее сердце и чистые руки. Так? Я ничего не перепутал?
- Перестаньте юродствовать, Глеб, - поморщился Дзержинский, - какая разница, от кого я получил информацию? Она достоверна, я в этом не сомневаюсь.
Бокий вздохнул и покачал головой.
- Феликс, ну как она может быть достоверна, если доктор Тюльпанов на операции не присутствовал? Вместе с остальными был выставлен вон из операционной. Он ничего не видел и не слышал. А фонограф сломался, записи не сохранилось. Он ничего не знает, он врет вам, а вы уши развесили.
- Даже если бы Тюльпанов присутствовал, он бы уснул, - добавил Валя, - он очень внушаемый человек, гипнозу поддается легко. Тюльпанов бы уснул, а потом пересказал бы вам свои сновидения, и вы бы это сочли достоверной информацией.
- Сновидения, - Дзержинский вдруг расслабленно откинулся на спинку кресла. - Вот, неделю назад было у меня сновидение, наяву, прямо тут, возле подъезда Лубянки, возник ваш оракул, а с ним мужичок. Борода седая, окладистая, глазки голубые, добрые. Весь обвешан бубенцами, цветными ленточками, зеркальцами, весь звенит и сверкает. Посланник с Беловодья, ясновидец и пророк. Выразил свою готовность служить советской власти.
- Да, Гречко приводил это чучело ко мне, - кивнул Бокий, - требовал, чтобы его зачислили в штат спецотдела.
- И вы отказали, - Дзержинский укоризненно покачал головой. - Поспешили вы, Глеб. А вдруг мужичок и в самом деле ясновидец? Он бы помог нам, раз товарищ Редькин отказывается. А, кстати, как дела у него, у вашего Линицкого? Я слышал, он опять попал в госпиталь?
- Операционная рана открылась и все не заживает, кровоточит, - объяснил профессор.
Зазвонил один из аппаратов на столе. Дзержинский взял трубку, долго, молча слушал, помрачнел, закурил, тихо буркнул: «Ни в коем случае!», бросил трубку и уставился на Бокия:
- Ну, так на чем мы остановились? Тюльпанов врет, говорите?
- Ладно, выражусь мягче. Сочиняет, - Бокий усмехнулся, - выдает желаемое за действительное. Феликс, я находился в операционной, от первой до последней минуты. Могу засвидетельствовать, что больные в летаргии молчат или бредят, так это было с Линицким. Бред никакой пользы следствию принести не может, наоборот, выйдет ерунда и путаница.
Железный Феликс низко опустил голову, и стала видна большая бледная, словно восковая, плешь. Он выглядел больным и безнадежно усталым. Михаил Владимирович невольно вспомнил темные слухи, будто в отрочестве Дзержинский случайно из отцовского охотничьего ружья застрелил свою младшую сестру. Правда это или нет, но психика его надломлена. Он почти не спит, загрузил себя должностями сверх меры. Ради чего?