- Плохая примета. Плохое начало дня. Ужасно, перед такой ответственной операцией. Теперь вот руки дрожат.
Руки у него правда тряслись. Он едва сумел разлить кофе по чашкам, половину расплескал на блюдечки и на стол. Принялся искать салфетку, не нашел, достал большой носовой платок и стал неловко вытирать кофейные лужицы.
- Николай Петрович, полно вам, - сказал Свешников. - Операция несложная, к тому же резать буду я, а не вы. Зачем так нервничать?
Тюльпанов аккуратно сложил платок, убрал в карман, однако тут же вытащил, встряхнул, скомкал в кулаке и швырнул в мусорную корзину.
- Не знаю. Не понимаю. Впрочем, это пустое, не обращайте внимания, пройдет. Я давно уж хочу спросить вас, как продвигаются опыты?
- О чем вы, Николай Петрович? Какие опыты?
- Простите великодушно, я невольно слышал, как вы говорили с дочерью, мне показалось, речь шла о каком то подопытном зверьке.
- О морской свинке.
- Вы испробовали на ней препарат?
- Я пересадил ей вилочковую железу, - быстро соврал профессор.
- Любопытно. Этот опыт тоже связан с омоложением?
- Омоложение ни при чем. В данный момент меня интересуют вопросы иммунитета. А препарата у меня не осталось, добыть его пока невозможно.
- Я знаю, - Тюльпанов нахмурился, выразительно вздохнул и принялся расхаживать по кабинету. - Чудовищная история. К вам в восемнадцатом подселили какого то мерзавца, он расстрелял вашу уникальную лабораторию, убил всех подопытных животных. Варварство, слов нет. Могу представить, что вы тогда пережили. Позвольте еще вопрос, может, нескромный, однако чисто теоретический. Если бы, допустим, опыты продвинулись, появился бы более или менее очевидный результат, вы бы сами решились?
Он остановился, уставился куда то вбок, мимо профессора, тревожными красноватыми глазами.
- Нет, - Михаил Владимирович улыбнулся и взял печенье, - нет, Николай Петрович. Я бы не решился. Скажите, где вы раздобыли это кондитерское чудо? Изумительно вкусно. Помнится, у Филиппова продавались такие маленькие крендельки с корицей, вот, очень похоже.
Тюльпанов уселся наконец в кресло, отхлебнул кофе.
- Жена испекла. А вы лукавый человек, Михаил Владимирович. Я был с вами откровенен, может, напрасно? Все никак не могу вас раскусить.
- Зачем раскусывать меня? Не надо. Я не орех, не куриная косточка.
- Остроумно. Опять уходите от прямых ответов. Знаете, многие говорят, вы человек холодный, надменный, чрезвычайно скрытный. Не любят вас, Михаил Владимирович. Коллеги, собратья не любят. Я даже слышал, что вы владеете приемами древней жреческой магии, потому вас так ценит Ильич, вы будто бы приворожили его.