Тюльпанов замолчал, впервые взглянул прямо в глаза Михаилу Владимировичу, но мгновенно отвел взгляд.
- Повезло мне вовремя родиться, - пробормотал профессор, - лет триста назад где нибудь в Испании, во Франции не избежать бы мне костра Святой инквизиции.
- Не думаю. Инквизиторы тоже болели и нуждались в надежных докторах. Вас бы вряд ли тронули. Жгли мошенников, самозванцев, еретиков. Людей лояльных и полезных не трогали.
- А я разве не еретик? Самый что ни на есть. Впрочем, ладно. Дурацкий какой то разговор, - профессор зевнул, потянулся, хрустнув суставами. - Няня права, стар я для бессонных трудовых ночей. Будьте любезны, Николай Петрович, налейте еще вашего чудесного кофе.
Тюльпанов вылил ему в чашку все, что осталось в кофейнике, закурил и улыбнулся удивительно сладко.
- Да, вы правы, разговор дурацкий. А все таки магический элемент в вашем мастерстве присутствует. С точки зрения диалектического материализма чушь полнейшая, мракобесие. Однако я много раз видел своими глазами, как вы оперируете, это, знаете ли, впечатляет. Поневоле уверуешь в колдовскую силу.
- Не надо, Николай Петрович, не верьте в колдовскую силу. Здоровее будете, - профессор опять зевнул и взглянул на часы, - минут через пять пора идти. Сколько лет нашему больному?
- Он семьдесят восьмого года.
- Значит, чуть за сорок. Выглядит старше. Почему вы его так боитесь?
- Я? Боюсь? - Тюльпанов опять сладко улыбнулся и даже подхихикнул. - Нет, дорогой мой профессор, вы совершенно превратно поняли меня. Я чувствую огромную ответственность за здоровье товарища Сталина, я горд великой честью, миссией, возложенной на меня волей народных масс.
Он медленно встал, распрямился, вытянулся, застыл, молитвенно сложив ладони у солнечного сплетения. Улыбка все еще не сползла, но лицо странно преобразилось, порозовело, стало радостной нежно персиковой маской, как будто даже структура кожи поменялась, уплотнилась, глянцевито заблестела.
Пожилой неглупый человек, опытный врач, любитель домашней выпечки и турецкого кофе, в одно мгновение превратился в куклу из папье маше.
- Товарищ Сталин - верный друг, ученик и соратник Владимира Ильича. Он прошел подполье, тюрьмы, ссылки, огонь Гражданской войны, не щадя себя, боролся за светлое будущее, готов был пролить кровь за идеалы коммунизма, за наше счастье. Кровь борцов… священная кровь… символ единства… храм всемирного благоденствия…
Если бы он запел петухом или прошелся на руках по кабинету, это показалось бы менее странным.
«Вот действительно магия, - изумленно подумал Михаил Владимирович. - Товарищ Сталин практически никто. Психопатический приступ? Бедняга помешался?»