— Ты про Ублюдка, что ли? О да… Но я с ним не слишком хорошо знакома. Очень неприятный человек — хотя об этом и по прозвищу можно догадаться. Я бы сказала, что в данном случае это его второе имя.
— Да уж, — согласился я, — хорошего человека скорее уж прозовут Скутером или Чипом.
— Вот именно.
— Ублюдок, говорят, тоже имел дело с наркотиками. Он вроде бы продавал их вместе с…
Тут она запнулась, огляделась по сторонам и принялась теребить металлическое колечко на своей банке с лимонадом.
— Продолжайте, — попросил я.
— Да не важно. В общем, Карен со своим парнем были по уши в наркотиках. Именно поэтому ее муж забрал детей. Она подсела на какую-то дрянь и, говорят, даже позволяла Ублюдку развлекаться с одной из своих дочерей.
— Мэм, — настойчиво попросил я, — расскажите мне о наркотиках поподробнее. Не связано ли это как-нибудь с начальником полиции, Джимом Доу?
Вивиан потупила взгляд:
— Нет, что ты. Не то чтобы я об этом ничего не слышала, но о Джиме Доу могу сказать только хорошее: он всегда замечательно ко всем нам относился, никому не сделал ничего дурного — если не считать, конечно, этой ужасной вони от его свиней. Я готова повторить эти слова перед кем угодно.
— Ладно, я не хочу доставлять вам лишнего беспокойства. Разрешите только еще один вопрос.
Я начал чувствовать напряжение, исходящее от моей собеседницы, и понял, что пора уходить, пока я не напугал ее слишком сильно.
Но женщина покачала головой.
— Нет, хватит, — ответила она. — Вопросов на сегодня достаточно. Думаю, тебе уже пора идти.
— Один-единственный! — взмолился я.
— Нет, — повторила она. Лицо ее побледнело, щеки ввалились.
— Ну ладно, — сказал я, вставая. — Спасибо, что нашли для меня время. Я очень вам обязан. И мне очень жаль, если вы боитесь, что наш разговор может навлечь на вас неприятности с полицией.
Женщина ничего не ответила.
— Но я вам обещаю, — продолжал я, — что никогда не скажу и не сделаю ничего такого, что позволит ему догадаться о нашем разговоре. И даже если он узнает, что мы разговаривали, то никогда не догадается, о чем именно шла речь. Понимаете? То есть вы можете сказать ему, что просто угостили меня печеньем и лимонадом и с любезной улыбкой выслушали мои вопросы. Разве нет?
— Да, верно… — нерешительно согласилась женщина.
— Если мне придется ему что-то объяснять, я скажу, что именно так все и было. Но не думаю, чтобы это потребовалось. Ну а раз так, что плохого случится, если вы согласитесь ответить на еще один, самый последний вопрос?
— Наверное, ничего, — подтвердила она.
— Вы абсолютно правы, — заключил я, как будто это она пыталась меня в чем-то убедить. — Вы случайно не знаете какую-нибудь женщину лет сорока—пятидесяти, которая могла частенько заходить в фургон Карен?