Когда мы подъехали к мотелю, там уже стояло больше десятка машин окружной полиции; их сигнальные огни ярко вспыхивали, контрастируя с мрачным, густым облаком дыма, которое осталось у нас за спиной. Все постояльцы высыпали из номеров: одни уже успели одеться, другие были в купальных костюмах или пижамах, а то и в одних только боксерских трусах. Маленькая девочка в розовой ночной рубашке сжимала в одной ручонке плюшевого жирафа, а в другой — край свитера своей матери, которая стояла тут же и рассеянно смотрела по сторонам.
Мы вышли из машины в тот самый момент, когда копы уводили Игрока. Его запястья были стянуты наручниками, а сам он согнулся дугой: как я узнал позже, в полиции это называется перпендикулярной походкой. Следом за ним двое копов вели Ронни Нила и Скотта. Офицер Томс брала показания у ребят из команды Игрока. Тут же, с совершенно потрясенным видом, стоял Бобби. Возможно, если бы я не узнал случайно про ту маленькую шутку, что он сыграл со мной, мне стало бы в тот момент не по себе — даже стыдно, что я разрушил его карьеру. Теперь же мне казалось, что безработица для него — еще очень мягкое наказание.
— Вот так сюрприз, — тихо сказал я.
— Разве что для тебя, — ответил Мелфорд. — Ты не задумался, зачем я заявился в мотель и сказал, будто ты меня информировал? Разумеется, отчасти и для того, чтобы устроить твоим врагам неприятности, — но не только.
— А зачем же еще?
— Ну, я подкинул к ним в номер пару-тройку вещичек из фургона Ублюдка, а потом сделал анонимный звонок. И поверь мне, полицейским не пришлось копать глубоко, чтобы связать Игрока с наркоторговлей, которой он занимался вместе с Джимом Доу и остальными. Так что они очень быстро получат полную картину.
Я покачал головой:
— Пойми меня правильно. Игрок, конечно, нехороший парень, но он же никого не убивал, а его обвинят в убийстве нескольких человек.
— Ну да, — иронически поддакнул Мелфорд. — Он просто использовал торговлю энциклопедиями в качестве прикрытия для того, чтобы продавать наркотики подросткам. И многие из этих подростков, между прочим, наверняка погибли, а существование тех, кто выжил, теперь наверняка останется лишь тенью того, на что они были изначально способны. Так скажи мне, пожалуйста, какое наказание было бы для него несправедливым?
— А ты не думаешь, что…
— Что? Что мне следовало бы взять вину на себя? А Игрок пусть гуляет на все четыре стороны? Забудь об этом. Я — член постмарксистского комитета бдительности, и мне есть чем заняться. Я стараюсь сделать мир лучше, и этот лучший мир прекрасно обойдется без Игрока.