— И зря. Слова — лучшие ключи к замку женского сердца. Л дела… Они всегда происходят вовремя, насколько бы ни припозднились.
Могу поспорить, она улыбнулась, хотя вуаль ничем не выдала движение черт.
— Ты не человек.
Итак, подозрения у нее имеются. Опасные для меня или нет? Попробую определить их глубину и широту.
— А кто же? На эльфа непохож, до гнома мне еще дольше шагать.
— Есть и другие расы.
Возражает, хотя после небольшой паузы и не слишком уверенно, из чего можно сделать вывод: знает, но недостаточно много.
— Расы, на детей которых я похож еще меньше. Почему ты усомнилась в том, что я человек?
— Так сказало серебро. У него не нашлось для тебя другого слова.
Любопытно. Получается, мой серебряный зверек, хоть и любит поболтать, бормочет весьма неразборчиво.
— А я думал, вы обо всем наговорились вдоволь. Еще тогда, в саду герцогской сестры.
Женщина теперь уже явственно усмехнулась.
— Догадался сам? Молодец. Да, мы о многом беседовали. Вот только… Разговаривать с лунным серебром — все равно что пытаться объясниться с ребенком, едва начинающим учиться говорить. Да, оно знает некоторые слова, но не любит ими пользоваться. В какой-то мере его язык много богаче нашего, но… Он состоит из ощущений, а много ли проку от знания того, что происходило внутри, когда важнее наружные события?
Ах вот в чем беда… Странно, я никогда не задумывался о способе общения с серебряным зверьком. Впрочем, зачем задумываться? У меня была Мантия, умеющая перевести все что угодно с одного языка на другой.
Конечно, мне ведь объясняли: серебро разделяет чувства и настроение существа, а не его мысли. При этом оно вполне способно запоминать и совокупность внешних обстоятельств, вызвавших радость или печаль, но в памяти разумного металла все картинки из жизни хранятся именно как картинки, он не присваивает им словесные обозначения. Зачем? Случится нечто похожее, так проще сравнить его с уже хранящимися в памяти сценками, а не мучительно подбирать слова для описания, добавляя в логическую цепочку десятки новых звеньев. Слова, необходимые только тем, кто пользуется речью.
— И что же серебро смогло поведать обо мне?
— Немногое. В сущности, оно все время повторяло одно и то же. Ты разрушаешь все, к чему прикоснешься. Правда…
Возможно, именно так и следует выражать мою суть. Хотя зверек польстил мне: разрушаю не все и не всегда.
Но мы сделали многозначительную паузу, значит, следует переспросить:
— Правда?
— Оно уверяло, что может каким-то образом повлиять на эту способность. И, похоже, выполнило свое обещание, ведь никаких разрушений не последовало.