Вот для чего у меня еще меньше желания, чем времени, так это для неприятных воспоминаний! Серебряный зверек перестал быть тайной, которую хочется скрывать от других, зато перешел в разряд вещей, вызывающих стойкое отвращение, не способствующее откровенности. Но какой-то ответ, хоть плохонький, да нужен.
— У меня есть защитный амулет, магию которого женщина и старалась разрушить.
— Но не разрушила?
— Нет. Только остановила ее действие на несколько минут.
Правильно подобранная для истины маска помогает донести до собеседников главное, причем для каждого свое. Рыжий, не став исключением из правила, сложил один любезно предоставленный мной факт с другим и получил закономерный результат, выразившийся в выводе-вопросе:
— Значит, ты сейчас неуязвим?
— Только не вздумай проверять!
— Не буду, — ухмыльнулся Борг. — Но это все же как-то… нечестно. Мог и раньше сказать.
— Случая не было.
— Или желания? — подмигнул мне карий глаз.
— Желания уж точно!
И тут, на пике доверительности, наша беседа была бесцеремонно прервана явлением юного посыльного, распахнувшего дверь и хмуро поинтересовавшегося:
— Чего орали?
А мы орали? Ах да, Борг попробовал позвать на помощь, так сказать, кинул клич всем, кто мог отозваться. Четверть часа прошла, а кажется, это было давным-давно… И настроение настолько радужное, что хочется поделиться им с каждым живым существом.
— Да так, думали, составишь компанию. Угостить захотелось. Уж больтю хлеб хорош!
Недовольное лицо парнишки чуть прояснилось:
— Очень надо! Меня такой же дома ждет, мамка с утра напекла.
Мы с Боргом переглянулись и хором переспросили:
— Дома?
— Ну да, а что такого?
По меркам парня — ничегошеньки. По нашим с Боргом… Практически Все. С большой буквы В. «Дома», значит, «не здесь», где-то в другом месте. В другой Нити, уже не черно-белой, а многоцветной, живущей под неусыпным присмотром изумрудных глаз. Но надо удостовериться в правильности выводов прежде, чем пускаться в пляс.
— Да тут вроде никого из людей и не живет, — с нарочитым сомнением протянул я.
— Тут? — Посыльный прыснул. — Тут никто и не может жить, хозяйская же вотчина. Мы на белый песок ступить не смеем, только когда прикажут.
— Значит, тебе приказали?
Он тут же помрачнел и грозно выставил вперед безволосый подбородок:
— Если б не приказали, не пошел бы! Еще чего, кормить тex, из-за кого меня теперь друзья засмеют!
Все занимательнее и занимательнее… Продолжим расспросы?
— Засмеют? Из-за нас?
— Ага. Только ты еще больше виноват, чем верзила! — обиженно надулся парнишка.
— Да в чем? Объясни хоть.