— Вам хотелось слушать ее голос? Карие глаза недоуменно расширились.
— Слушать? Зачем? Он был не так уж приятен для слуха. Значит, насильственного принуждения не было? Фрэлл!
Как удобно и безопасно было бы списать предательство на невозможность сопротивления! И все же вдруг?
— Дело в том, что та женщина обладала даром подчинять и лишать воли посредством особого звучания своего голоса. Другие люди, втравленные в ее злодеяния, отмечали, что либо не слышали никаких иных звуков, либо страстно желали услышать хоть одно слово из ее уст.
Баронесса задумчиво нахмурилась, обдумывая сказанное мной, и покачала головой:
— Меня никто ни к чему не принуждал.
Ну зачем вы, дуве?! Теперь путь назад полностью отрезан, а впереди маячит или плаха, или вечная ссылка. Или вечная тишина молчаливого осуждения, что может стать много хуже прочих наказаний.
— Уверены?
— Приказывают тому, кто не желает действовать, а я… Это мне приходилось подгонять, потому что она медлила, отговариваясь какими-то трудностями.
Еще бы водяная ведьма не медлила! Она не была уверена в действенности приворотного зелья, а рисковать зря не хотела.
— Медлила до тех пор, пока придворные модники не привыкли пить настой ворчанки с вином?
Селия удивленно приподняла брови:
— Откуда вы знаете? Да, все было именно так.
— Я не знаю наверняка, но учитывая ваши слова и то, о чем мне поведала она сама… Другого вывода даже не напрашивается.
— И зачем тогда вы расспрашиваете меня?
— Затем, что проделки ведьмы вычеканены только на одной стороне монеты. К примеру, почему выбор пал на герцога?
Баронесса пожала плечами:
— Не по моему умыслу, я не видела особых различий. Ей нужен был вельможа, к которому легко подобраться за пределами столицы, а в то время Магайон как раз собирался в путешествие.
Роковая случайность? Жертвой мог быть избран совсем другой человек?
— Разве его персона не представлялась самой удобной?
— Для чего?
— Ведьма собиралась установить свое влияние, а с кого в таком случае и не начинать, как с одного из самых могущественных придворных?
— Влияние? — Селия расхохоталась. — А почему она настаивала на ком-то более незаметном, всю душу мне вымотала, пока не согласилась на герцога?
Хотела изучить свойства своего зелья наверняка, прежде чем атаковать в полную силу. К тому же в те дни говорящую занимал вопрос не только установления власти над миром, но и механика престолонаследия.
— Трусила больше, чем вы. Баронесса презрительно фыркнула:
— Трус ни на кого и никогда не сможет повлиять.
Если не зажат в угол и не сознает, что остались только два пути: смиренно умирать или отчаянно сражаться.