Был он не слишком высок, но хорошо сложен, накачан и силен. Во всей его фигуре сквозила уверенность в себе и привычка повелевать.
– Кто ты?
– Убить Илью Шимука, автослесаря, ты отдал приказ?
– А-а… – Кривая улыбка пробежала по губам Шмеля. – Дружок пришел. Вот, значит, какой ты рисковый. Мало тебе было одного раза. Ну что ж, добро пожаловать в ад, ганфайтер.
– Узнал, – в свою очередь прищурился Матвей. – Любопытно. А ведь об этом знать должны только мои непосредственные начальники. Кто же тебе сообщил обо мне?
– Есть один человек… в контрразведке. На очень высокой должности. – Шмель считал положение гостя провальным и невольно выдал информацию. – Могу сказать кто, тебе это все равно не пригодится.
– А я знаю, – сказал Матвей, спиной чувствуя приближение опасности. – Геноссе Ельшин. Не правда ли? Да не дави ты кнопку под столом, в приемной никого нет.
В глазах Шмеля мелькнула тень, а в следующее мгновение он прыгнул к Соболеву, нанося удары без замаха, в манере русбоя.
Он был неплохим мастером русского стиля, может быть, лучшим из всех, с кем когда-либо встречался Матвей, но такой тренинг, какой имел ганфайтер-перехватчик, ему и не снился, а реакциями и внутренней энергией он не владел в нужной степени.
Бой длился несколько секунд – почти бесшумный, разве что с выдохом при ударе, молниеносный, состоящий из десятков финтов и ложных выпадов, уклонений и передвижений, а потом Матвей поймал Шмеля – Белого (где он седину заработал?) на иккадзё[53] и нанес смертельный удар вперед и вверх, в межключичную впадину (хитю), травмирующий дыхательное горло и сонную артерию.
Шмель схватился за горло, захрипел и медленно осел на пол.
– Встретимся в другой жизни, киллер, – сказал Матвей, прежде чем майор умер от шока.
Шум в приемной напомнил Соболеву, что пора выбираться из осиного гнезда. Снова энергия заструилась по жилам, реакции ускорились, а время замедлилось. Поскольку окна на втором этаже были зарешечены, уходить пришлось тем же путем, пробиваться с боем, и, хотя шансов почти не оставалось, Матвей начал отступление с верой в успех.
– Или нет у нас хороших бомб? – пробормотал он, приоткрывая дверь и бросая в приемную газовую гранату величиной с орех.
По двери хлестнула очередь из автомата, однако взорвавшаяся граната успокоила стрелявших, и Матвей метнулся сквозь дым в коридор, пробежал его без дыхания по лестнице, сбив по пути бежавших навстречу «черных беретов», и прыгнул вниз, через пролет.
Тут его и достали.
Впечатление было такое, будто на него обрушился потолок! Голова сплющилась, провалилась сквозь шею в грудь, еще ниже – в желудок, в ноги, вышла сквозь пятки наружу тающим дымом… На мгновение Матвей осознал себя стоящим на четвереньках и тут же снова начал «проваливаться» сам в себя, захлебываться собственной плотью, распадаться на атомы… Снова всплыл из-под слоя странных переживаний, чтобы почувствовать боль от удара по затылку: пока он дергался на полу, пытаясь встать, отстроиться от хаоса необычных ощущений, его догнали.