, да и сам он наверняка был не дурак выпить и закусить.
– Добрый день, – приветливо поздоровался Матвей. – Бог в помощь.
– Здорово! – Инспектор, лоснящийся от пота, разогнулся. Копал он, очевидно, нечто вроде бассейна, вернее, подравнивал квадратную выемку, сделанную экскаватором. Рядом стояли три поддона с кирпичом и лежали мраморные плиты.
Из-за гаража вышел здоровенный бульдог, чем-то смахивающий на хозяина, глянул на гостя и, зевнув, вернулся обратно.
– Константин Кириллович, я брат Лидии Нестеровой, – представился Матвей. – У них недавно бочку с соляркой и мотоцикл увели, не подскажете, новости по этому делу есть?
– Какие еще новости? – Шавло отставил лопату, вытер ладони о брюки.
– Ну, как идут поиски, есть ли подозреваемые…
– Какие еще поиски, никто ничего искать не собирается. Свои небось и увели, к ним то и дело гости шастают. Ничо, у них средствов хватает, новый куплят. – Инспектор сплюнул.
Матвей еле сдержался, чтоб не нагрубить в ответ.
– А почему вы думаете, что увели свои? Что за свои? Разве их не надо искать? Разве заявления потерпевшего недостаточно для начала следствия?
Глаза участкового недобро сощурились.
– А ты кто такой, паря, чтобы мне вопросы всякие задавать? Документ при себе имеется? Покажь.
– Имеется, паря, – тихо сказал Матвей. – Только показывать его тебе я не обязан. Пришел я по-доброму и уйти хочу по-доброму, поэтому давай присядем, помозгуем, как и где искать воров. Авось мой опыт и пригодится.
– Чо?! – взревел участковый. – Ты мне советы давать будешь?! А ну пошел отсюдова, пока я добрый, не то я тобой займусь!
– Н-да, – помолчав, сказал Матвей. – А ты ведь хам, паря. – Окинул взглядом начавшую багроветь физиономию участкового. – С рождения такой аль воспитал кто?
– Что… ты… сказал?!
– Не лопни от натуги, а то котлован не закончишь.
Матвей мог бы пояснить этой горилле, что для него хам – любой государственный функционер, без стыда заявляющий посетителям: «Нет, нет, нет!», в то время как это «нет» без особого труда могло бы стать «да». Но для того ему понадобилось бы какое-то усилие души и тела, а он уже привык не совершать над собой никакого насилия, если оно не принесет ему личной пользы. А участковый не понял бы объяснений. Зато, сообразил Соболев, увидев белые от звериного гнева глаза Шавло, этот человек для данного конкретного района России есть закон! И нет силы, способной его укротить.
– Да я… тебя!.. – выхрипнул участковый, угрожающе надвигаясь на неподвижно стоящего Матвея.
– Давай, давай, – поощряюще усмехнулся тот, и Шавло озадаченно остановился. – Я здесь пробуду дня три, и, если до послезавтра не найдешь похитителей – а ты их знаешь! – или хотя бы похищенное, из органов вылетишь в два счета! Понял?