— Мне тоже так кажется, — вздохнула Варвара.
— И что, интересно, нам такое кажется? — хлопнул её по спине Герасим.
— Ах, это ты, — поморщилась Варя. — Мне кажется, что вы, мальчики, — немедленно нашлась она, — сегодня сильно опаздываете. Мы уже давно вас ждем.
— Опаздываем? — Муму сунул Варе под нос руку с часами. — Между прочим, я вышел тютелька в тютельку.
— У тебя отстают, — Варя и на сей раз не сдалась.
От такой наглости Герасим совершенно опешил. Однако не таким он был человеком, чтобы уступить кому-нибудь в споре.
— Не у меня отстают, а у тебя спешат! — воскликнул он.
Их полемику прервало появление взъерошенного, недовольного Ивана.
— С добрым утром, милый город, — пропела вместо приветствия Варя.
— И тебе того же, если, конечно, оно доброе, — с несвойственной ему мрачностью отозвался Ваня Холмский, которого за его фамилию Луна наделил прозвищем Пуаро. Ибо, по мнению Павла, называть друга Холмсом было бы слишком просто и примитивно.
— А чем мы, собственно говоря, недовольны? — с хитрецой глянула на него Варя. — Можно сказать, мороз и солнце, день чудесный, но только грустен друг прелестный, — переиначила она Пушкина.
В другое бы время «друг прелестный» рассмеялся. Однако сейчас продолжал мрачно взирать на ребят.
— Иван, ты чего? — ласково обратилась к нему Маргарита.
— Заездили, — огрызнулся рассерженный Пуаро. — Заездили с Английским клубом.
— Кто? — поинтересовалась Марго.
— Все. — Иван в сердцах пнул ногой подвернувшийся камень. — Как вчера началось с Рогалевой-Кривицкой, так и продолжается.
— Ва-аня, — вкрадчивым голосом протянула Варвара, — неужели директриса звонила тебе домой и опять уговаривала вступить в этот Хозе-Раулевский клуб?
— Хуже, — бросил в ответ Иван.
— Совсем интересно, — его реплика озадачила Варю. — Что, Ваня, может быть хуже?
— Мама и бабушка, — отозвался Иван. — Они обе насели, чтобы я вступал.
— Сочувствую тебе, — скорбно покачала головой Варя. — В этом случае и впрямь ничего не бывает хуже ближайших родственников.
— И что же? — перебил её Каменное Муму. — Ты будешь вступать?
Иван только рукой махнул. Затем, взглянув на часы, поспешил перевести разговор:
— Слушайте, нас же Луна уже заждался. Бежим!
Ребята кинулись вниз по Ленинградскому проспекту, перебежали улицу Правды, где длинный, тощий Герасим, зазевавшись, едва не угодил под машину, и, миновав ещё один дом, нырнули в арку. Там они чуть не сбили с ног Луну, который, отчаявшись их дождаться, решил выйти им навстречу.
— Где вы пропадаете? — недовольно спросил Павел. — Торчу тут, торчу, как одинокий пень, а вас все нет.