— Вроде бы черный, — сказала девочка.
— Неверно, — поискав соответствующую строку в шпаргалке, произнес Арсений Владимирович.
— Брусничный! Брусничный в искру! — не выдержал Роман Иванович. — Как же так, Карцева?
Кате оставалось лишь пожать плечами.
— И на фига такие вопросы задавать, — возмутился Темыч.
— Спокойно, — улыбнулась Таня. — Сейчас Дуська Смирнова пойдет. Она вообще в литературе не рубит.
— А вдруг рубит? — заволновался Женька, которому совсем не хотелось, чтобы кандидатка от группировки Богданова одержала верх над их Катькой. — Им ведь заранее список литературы давали.
Дуська, однако, опозорилась больше всех, ибо не ответила правильно ни на один из вопросов. Ни на исторический, ни на сообразительность, ни на литературный. Когда она, не моргнув глазом, объявила, что стихотворение «Прощай, немытая Россия» принадлежит перу Пушкина, Роман Иванович снова не выдержал:
— Ну, знаете ли, это гораздо хуже, чем не знать цвет фрака Чичикова.
Дуська, делая вид, будто ей все равно, состроила глазки залу.
— Что делать, — усмехнулась она. — Не повезло.
Роман Иванович вновь раскрыл рот, чтобы упомянуть «о вопиющей безграмотности Смирновой», но Андрей Станиславович, вовремя разгадав намерение пожилого учителя, быстро проговорил:
— Роман Иванович, все комментарии после. Девчонки и так волнуются.
Олег, Таня, Женька и Темыч заметили, сколь победоносно взглянула Моя Длина на ненавистную Дуську.
— И чего, дура, радуется? — всегда предвидел худшее Темыч. — Ей ведь тоже сейчас отвечать.
— Ох, и не говори, — вполне разделяла его тревогу Таня.
— Не преувеличивайте, — вмешался Олег. — На вопрос по истории Машка должна ответить. — Если только, — покачал головой Тема.
Стремясь завоевать сердце Андрея Станиславовича, Школьникова к каждому уроку истории прочитывала не только соответствующий параграф учебника, но и множество дополнительной литературы. Однако знаниями в остальных областях она похвастаться не могла. Что же касается изящной словесности, то из всех ее родов и видов Машка ценила и читала лишь любовные романы. Все остальные произведения казались ей чепухой, не стоящей внимания. На этой почве у Школьниковой возникали постоянные конфликты с фанатом русской и зарубежной классики — Романом Ивановичем. И вот теперь ей предстояло ответить на каверзный вопрос по литературе.
Моя Длина вышла на авансцену. Олег, Темыч, Женька и Таня не сводили с нее глаз. Однако, как ни странно, Школьникова показалась им исполненной не только спокойствия, но и уверенности в себе.
— О боже, — шепотом запричитал Темыч. — Машка верна себе. Хоть бы не улыбалась так нахально.