Рат улыбнулся и смежил веки.
— Да. У вас получилось.
Данька стоял, не в силах произнести не слова и больше всего мечтая о том, чтобы рухнуть прямо здесь, на брусчатку и позволить отдохнуть кричащим от боли мышцам, все еще неимоверными усилиями удерживающим его в вертикальном положении. Рат бы понял, Данька был уверен. Но… они были не одни.
— Вот, значит, как… — медленно произнес генерал. — Светлый Князь… — он замолчал. Молчали и Рат, и Данька. Наконец, генерал разлепил губы, превратившиеся в бледную полоску, и глухо сказал:
— Выходит, у меня с самого начала не было шансов…
Рат молча пожал плечами.
— И кто же, — криво усмехнувшись, спросил генерал, — Жан, Хамид, Дэниел или Всеслав?
Рат тихо ответил:
— Ратибор.
— О-о, — генерал саркастически качнул головой, — сам Ратибор. Надо же… я могу гордиться.
Рат пожал плечами.
— Как хотите.
Лицо генерала вдруг осунулось, и он со злостью прошипел:
— Вам лучше меня убить. Потому что я не прощу. Никогда! Сын… с сыном я уже опоздал, его не изменить. А вот внука… внука я воспитаю в ненависти к вам. И правнука тоже. И когда-нибудь, какой-нибудь мой потомок найдет способ…
Рат отрицательно покачал головой.
— Вам пора возвращаться, генерал. Я знаю, на родине вас ждут не очень приятные события, но… вы это переживете.
— Вы не воспринимаете меня всерьез, — горько сказал генерал, — что ж, это ваше право. Но запомните мои слова: самой большой ошибкой моих врагов было — не воспринимать меня всерьез.
Рат молча кивнул и вскинул правую руку. Из сомкнутой ладони ударил луч. Рат тихо произнес:
— Прощайте, генерал, — и коснулся его лучом. Хлопок. И генерал исчез.
Несколько мгновений Данька смотрел на то место, где еще мгновение назад стоял Артур Александрович, а затем хрипло спросил:
— Рат, то есть, это… прошу прощения, князь Ратибор, а если он и вправду… ну… внука настропалит.
Рат улыбнулся.
— Пусть. И… кстати, можешь по-прежнему называть меня Рат. Даже если ему это удастся, то минет три-четыре поколения, и его потомки изберут Путь. Для тех, кто вырастет с ясным осознанием себя как части Рода и Чести Рода как непреходящей личной ценности — другого пути нет.
Данька медленно кивнул.
В этот момент послышался гулкий топот и из-за поворота вылетели ребята.
— Рат, у нас получилось!
— Все вышло!
— Мы смогли!
В этом гвалте голосов Барабанщица подняла руку, призывая умолкнуть возбужденно-радостные голоса остальных, и, шагнув к Рату, в упор посмотрела на него.
— Это было обязательно?
И все замолчали, оглядываясь по сторонам. Из-за крыш ГУМа, башен Кремля и дальше, из-за куполов Покровского собора тянулись к небу дымы пожарищ. В воздухе висела гарь, вой сирен пожарных машин и карет «скорой помощи» перекрывал все остальные звуки. И ребята один за другим стали с гневом поворачиваться к Рату.