Гвальтельм вдруг заерзал в кресле. Зачем-то передвинул сосуды на столе… Потом прочистил горло, заговорил:
– Поистине, этому Роллону не откажешь в сообразительности. Он понял, что не выдержит нового натиска франков. Или же ему придется вести долгую борьбу с Робертом в землях, которые он уже привык считать своими. И он пошел на компромисс, достойный политика. Он сохранил свою власть единым шагом. Он принес присягу королю, стал его подданным, но получил титул герцога, уравнявший его с Робертином и дающий ему законное право на обширнейшую территорию Северной Нейстрии, вернее, Нормандии, а именно: земли от реки Авр, городов Алансон и Антрен на юге и до самого моря со всеми прибрежными островами, а также ему позволили властвовать в Бретани и завоевать территорию вплоть до Фландрии.
У Эммы кружилась голова. Целое королевство… нет, герцогство, превышающее домен короля Карла. Ролло – герцог! Знакомое франкское слово, громкий титул, значащий куда более, чем плохо улавливаемое местными жителями звание конунга, чуждое, инородное слово. И отныне Ролло – законный властитель, равный иным высокородным правителям этой земли. И ни Роберт, ни кто иной более не смеет оспаривать его право.
Она наконец смогла взять себя в руки. Все еще улыбаясь, вытерла ладонью слезы. Села.
– Расскажите мне все, ваше преосвященство. Я должна знать, я обязана знать все!
Гвальтельм согласно кивнул.
– Воистину подобное событие стоит того, чтобы о нем поведали. В землях франков отныне появилось новое герцогство. Несомненно, в этом чувствуется рука канцлера Геривея. Карл Простоватый, только прибывший из Лотарингии, вряд ли бы смог так понять ситуацию. А момент для него был ах как хорош. Ибо весть о победе под Шартром вмиг возвеличивала его основного противника Робертина не менее, чем победа вашего августейшего батюшки короля Эда при Монфоконе. Тогда Эд Робертин получил корону.
Этого же добивался и его брат Роберт. И если бы он, а не Карл нанес Ролло новый удар… Одному Богу известно, что бы это за собой повлекло… А так Карл сразу же превзошел Роберта – он подчинил себе ни много ни мало, как нормандского льва, а в лоно церкви ввел нового подданного. Более того, целый край.
И отныне имя Карла Простоватого навеки войдет в историю, как крестителя норманнов. Даже не знаю, так ли уж заслуживает этот Каролинг подобной участи. Но дело сделано. А Ролло… Что ж, эта присяга отнюдь не умаляет его достоинства, а, наоборот, выявляет его не как бездумного кровавого язычника, а государственного ума мужа, спасшего свои земли от разорительной войны и получившего герцогскую корону.