«Сейчас спустятся и добьют меня», – лениво и безразлично подумал он. Но нет. Они остановились на утесе, столпились вокруг что-то кричавшего Матфрида. Потом ушли.
Эврар даже не мог понять, сколько он так пролежал. Не было сил пошевелиться. Да и мог ли он? Наверняка весь изломался. Но постепенно шум воды стал слышен отчетливее, а ее ледяные струи, перекатывающиеся через валун, на котором он лежал, окончательно привели его в чувство. Попробовал пошевелиться, потом сел.
Тело болело и саднило, одежда была изорвана в клочья, кое-где в крови от царапин и порезов. Но сам-то он не пострадал. Только голова гудела как котел. Но постепенно холод и сырость окончательно привели его в чувство. Только теперь заметил, что вокруг уже окончательно стемнело. Встал. Дивно, но, несмотря на острую боль от ушибов, он вроде и не пострадал. Пожалуй, ему стоило бы помолиться – Богу, духам леса, охранившим его, или даже возблагодарить дьявола, не надоумившего убийц добить его. Но молиться он не стал. Осторожно пошел, стал искать тропу наверх.
Он окончательно замерз. Да и с головой было словно не все в порядке. Заметил, что не может определить, где находится. Просто шел, не зная куда. Движение хоть согревало.
Лес казался нескончаемым и опасным. Где-то рыкнула дикая кошка, слышалось завывание волков, да и собирающиеся в стаи молодые кабаны, рыхлящие землю, могли вспороть и одинокого путника. А с ним и оружия, кроме охотничьего ножа, не было, но, когда он привычным жестом положил на его рукоять ладонь, сразу почувствовал себя увереннее, даже взбодрился.
Когда в чаще заметил отблеск огня, не сразу понял, где и находится. Но пошел на его свет, пока не остановился как вкопанный. Даже рот открыл – не то от изумления, не то от страха. Он узнал место. Заброшенная хижина Видегунда, дикое, проклятое место, куда никто не осмеливался ходить. Но сейчас сквозь затянутое пузырем окошко явно просвечивал огонь. В хижине кто-то был.
У Эврара волосы зашевелились на голове. Уж не вернулся ли красавчик-оборотень в свое жилище? Мелит медленно стал пятиться к лесу, когда дверь открылась и на пороге появился человек. Не Видегунд.
У Эврара вдруг словно что-то щелкнуло в голове. Он сразу узнал его. Леонтий – грек. Стоял, кутаясь в накидку, потом подошел к жующей у яслей лошади, подсыпал корму. А Эврар-то сначала со страху – фу-ты! стыдно сказать – и не заметил ее.
Меченый весь напрягся. Мысль заработала предельно ясно. Леонтий после ухода от Ренье примкнул к Гизельберту. Может, он и выследил Эмму и теперь ожидает здесь своего хозяина. Чтобы не спугнуть ее, не развеять то глупое очарование от Гизельберта, в каком – черт побери! – словно увязла рыжая. Да и с принцем они встретились как раз недалеко отсюда. Эврар быстро выхватил нож и крадучись двинулся к Леонтию. Тот ощутил чье-то присутствие слишком поздно, оглянуться не успел, когда Эврар сильно оглушил его ударом рукояти ножа в висок.