Эмма вдруг растерялась. Почти испугалась. Она опять заметила взгляд, каким обменялись Геривей и Простоватый. За королем видела любопытное личико Этгивы.
– Государь! – почти закричал Ренье, так что король невольно побледнел и попятился. – Государь, вы оскорбляете меня! Моя жена – ваша племянница, и браком с ней я вошел в семью великих Каролингов. Я готов поклясться в том своей верой в Иисуса Христа!
У короля испуганно забегали глаза. В этот момент вперед выступил достойный Геривей.
– Его величество и в мыслях не имел оскорбить вас, мессир Ренье. Особенно теперь, когда вы являетесь его вассалом. – Он сделал паузу, словно желая подчеркнуть вассальную зависимость Ренье от Карла. – И его величество, – Геривей держался величаво, только костистые пальцы, сжимавшие епископский посох, побелели от напряжения, – король Карл просто хотел указать вам на вашу оплошность. Эта женщина не есть и никогда не была членом королевской семьи. Да, у ныне покойных короля Эда и королевы Теодорады – упокой Господи их души! – была дочь Эмма. Но она давно умерла, в чем мы убедились, оглядев документы, кои готовы вам предъявить.
В зале стоял шум. Вопросы, споры, смешки. Поистине эта присяга забавна. Да это не просто присяга, это тяжба, спор, противостояние. И когда Ренье резко выбил протянутый ему канцлером свиток, окружающие едва не заулюлюкали от удовольствия. Вот это зрелище!
– Мне не важно, что вы там сфальсифицировали, Геривей! – кричал Ренье. – Я твердо знаю, кто моя жена. Уже несколько лет я слежу за ее судьбой. И у меня есть свидетель. Поди сюда, Эврар. Этот человек был приближенным короля Эда, и это он разыскал и опознал принцессу Эмму.
– И у нас есть свидетели! – закричал Карл. – Несколько человек из окружения моей сестры, которые готовы подтвердить, что Эмма Робертин умерла в тот же год, что и Теодорада.
– Ваши свидетели подкуплены! Вы подстроили это с самого начала!
Эмма наконец опомнилась и решила прийти на помощь супругу.
– Беру Бога в свидетели, что я и есть дочь короля Эда и Теодорады. И вы, ваше величество, берете грех на душу и оскорбляете память своей сестры, отрекаясь от меня.
Как ни странно, звук ее голоса послужил тому, что в зале воцарилась глубокая тишина. Все взоры были устремлены на эту гордую, прекрасную женщину, что так дерзко посмела бросить вызов королю.
– И я готова, – продолжала Эмма, – перед всем собранием поклясться на Библии, что знаю, кто мои родители!
Король хотел что-то сказать, но только открыл рот. Если эта женщина и впрямь при всех присягнет на Библии, что она из его семьи, многие могут ей поверить. Или же ему в противовес ее словам придется также над Священным Писанием произнести прилюдное отречение от нее. Но взять на душу подобный грех…