«Не знаю», покачала головой Аня.
Запыхавшись, несчастными голосами женщины, две швеи, принялись толковать, что «он сказал». Снова грянул, заглушая слова, оркестр. Потребовалась некоторая сосредоточенность, чтобы уяснить дело: желтое платье с крылышками на плечах, которое принесли с собой женщины, они сшили из искусственного шелка, а не из натурального, как предполагалось. «Я не буду за это платить!» — бросил Колмогоров, и мастерицы не могли опомниться, не зная, как верить такой угрозе.
— Теперь этой желтой бякой только зад подтирать, — подтвердил, осклабившись, Куцерь.
Почему-то тут оглянувшись, в нескольких шагах за собой Аня обнаружила Майю Колмогорову.
— Здравствуйте, Аня, рада вас видеть! — ровно сказала она, подходя.
— Ой, здравствуйте! — воскликнула Аня с виноватым энтузиазмом. Встречая Колмогорову, она всегда запиналась, не зная, как ее называть: Майя или Майя Игоревна.
Виктор приложил руку к груди и прочувственно, как оперный любовник, поклонился.
— Майя Игоревна! — остановил он Колмогорову, когда та уже собралась пройти мимо — к выходу. — Я хочу к вам обратиться.
Аня бросила на него быстрый взгляд.
— Как психиатру. Психологу.
В лице Колмогоровой не выразилось ничего, кроме готовности слушать. Не было даже поощрения, вежливой улыбки.
— Вернее… Никаких голосов я пока что еще не слышу, — живо, с видимым удовольствием объяснял Куцерь. — Но… как-то надо в себе разобраться.
— Хорошо, — кивнула Колмогорова. — Я поговорю с коллегами, кто-то, наверное, сможет…
— Нет, нет, Майя Игоревна! Только вы, только вам бы я мог открыться!
— Вы уверены, что вам это нужно?
Аня опустила глаза, страдая.
— Майя Игоревна, — словно бы даже просиял Виктор, — нарушения эмоционально-волевой сферы, это серьезная проблема?
Простой с виду вопрос заставил Колмогорову задуматься. Чем и воспользовалась одна из мастериц, та что потолще, с бородавкой на щеке:
— Вячеслав Владимирович говорит: шифон!
— Генрих Михайлович! — громко воскликнула тут другая, глянув в сторону лестницы у лифта.
Спускавшийся с Надей Новосел и прежде уже, должно быть, заметил компанию. Он безмолвно принял из рук швеи желтый ком платья и некоторое время, сведя брови, перебирал пальцами скользкий шелк.
— Вы же знаете, шифона не было! — возбужденно говорила толстая швея.
— Что нам делать? — вторила другая.
Генрих поднял голову и окинул взглядом присутствующих.
— Неловко получилось, Надя, — произнес он, — я никого в театре вам не представил. Заслуженный артист Виктор Куцерь. — Церемонный жест свободной от платья рукой.
Куцерь выразил живейшее удовольствие: