Однако время все шло, а русских по-прежнему не было видно ни на радарах приборов, ни визуально.
– Я понимаю, что они ожидали погони, – задумчиво пробормотал церэушник, искоса поглядывая на капитана китобойца, – но ведь скрыться-то им некуда. Открытое море. Да и скорость при буксировке у них, ну, от силы – узлов пять-шесть, не больше. Должны были бы уже и показаться.
Моряк помалкивал. То ли сам не знал, что и предположить, то ли обижался за незаконно экспроприированное капитанское место.
– Вот что, – уже более уверенно произнес Швайнштайнгер, – свяжитесь с корветом. Пусть поднимают вертолеты и сообщают мне обо всем подозрительном или необычном. Пилотам искать лодку и людей – экипаж батискафа, – уточнил церэушник, который ни на минуту не забывал, что на глубоководном аппарате проб грунта не обнаружено. Значит, люди забрали их с собой. Получить образцы – это одна из составляющих частей договоренности между ним, Николасом Швайнштайнгером, и представителем «Шелл», Александером Говардом. И потом, нет сомнений в том, что русская подводная лодка была послана для спасения членов экспедиции, а не для того, чтобы рисковать из-за пустой металлической посудины. Если Швайнштайнгер первым обнаружит пропавшую команду, то сразу отыщется и субмарина, и батискаф.
А пока оба американских корабля двигались к леднику, который несколько дней назад обработали химикатами по его же, Швайнштайнгера, приказу. Это было единственное реальное место, где могла укрыться подлодка.
Но время неумолимо бежало, а ни воздушная, ни космическая, ни морская разведка не давали никаких результатов. Наконец с ним связался пилот одного из вертолетов:
– Наблюдаю в районе кромки ледяного поля хвост сигнальной ракеты. Жду указаний.
– Какие тебе еще указания? – взорвался церэушник, облегченно вздохнув. – Немедленно обследуй! До миллиметра прочеши местность. Если надо – садись на лед, но доставь мне того, кто стрелял. Живым или мертвым! Понятно?
– Есть найти стрелявших, – отозвалась рация бесцветным голосом пилота, и Швайнштайнгер наконец позволил себе налить стаканчик виски. Следовало снять многочасовое напряжение и подумать над следующими своими шагами.
– Ух ты, какой кабан здоровый. – Владимир Феоктистович пыхтел, пытаясь придавить своего техника к ледяному полу и обездвижить его хотя бы на несколько мгновений. Частично это ему удалось, и академик сдавленно прошипел: – Колите, Людочка, колите!
Плужникова моментально оказалась возле борющихся мужчин и всадила Георгию иглу в бедро прямо сквозь толстую брючину. Техник еще барахтался и сопротивлялся, но с каждой секундой его попытки освободиться становились все слабее и слабее. Наконец, он прекратил борьбу и затих.