– Пить?
– Не откажусь.
Старуха принесла воды, которая показалась Кейт невероятно вкусной, и что-то на хлебе. Съев загадочный бутерброд, не спрашивая, на всякий случай, из чего он состоит, Кейт попыталась встать.
– Э, нет. Тебе рано.
– То есть как это – «рано»?
– В тебе очень много лекарства. Ты упадешь.
– Какого такого лекарства? – угрожающе спросила Кейт.
– Не бойся. Я им всех лечу. И никто не жаловался. А вот это, – старуха показала одноразовый шприц, – я сделала тебе, чтобы ты успокоилась и перестала метаться в бреду, когда тебя ко мне притащили.
– А… меня притащили?
Старуха улыбалась, обнажая частые, но совершенно желтые, как у мыши, зубы.
– Сама ты в таком виде и шагу не могла ступить.
– А что со мной было?
– Упала ты. С дороги катилась, наверное. У нас там камни большие… Ты потерпишь, если я буду курить?
Кейт сглотнула. Рассказ старухи действовал возбуждающе: захотелось вишневого табаку.
– Да я и сама не прочь.
Старуха, не выказывая ни малейшего удивления, вышла, потом вернулась с горстью какой-то травы, ловким движением соорудила две самокрутки и подала одну своей гостье.
– Это – что?
– Это хороший табак.
Кейт затянулась и закашлялась. Табак действительно был очень хороший. Но продирал до самого топчана, на котором сидела Кейт… Некоторое время они молчали. Кейт мучила слабость, и, так и не отважившись на вторую затяжку, она откинулась на постель.
Она страшилась задать главный вопрос: сколько времени провела здесь. Наверное, отец обзвонил все морги, и в Париже ждет Бернар. А она… Интересно, здесь есть хоть какие-нибудь признаки цивилизации? Отвечая на ее вопрос, в соседней комнате что-то запищало. Старуха проворно засеменила туда и вскоре вернулась с трубкой радиотелефона, в которую оживленно говорила что-то на своем языке. У Кейт пропал дар речи. Как же так? А где же набедренные повязки? Окончив бурный диалог, старуха проследила за безумным взглядом Кейт и жестом предложила ей воспользоваться телефоном.
– Только в другой штат звонить через двойной код.
– У! Вот это да! А я думала, что у вас ничего нет.
– Как же? Мы нормальные люди.
Кейт набирала номер родителей. На всякий случай поинтересовалась у старухи:
– Это Техас?
– Да.
– А сколько я тут лежу?
– Три дня.
– Сколько?!!
– Да, завтра утром будет трое суток.
– Папа! Папа! – заголосила она в трубку, услышав голос отца. – Я жива!!!
– А я думал, что ты мне с того света звонишь. С Новым годом, дочка!
– Папа, я…
– Ты, я смотрю, хорошо развлекаешься. И Париж тебя ничему не научил.
– А… как я развлекаюсь?
– Что, уже не помнишь?
– Не помню.
– Зато шериф надолго запомнит. Штраф за стекло в «Корифеях» с меня уже содрали. С бензоколонкой будем разбираться потом.