– Да, конечно…
И так как она все еще колебалась, он произнес, немного растягивая слова:
– Я думаю, что мне не следует вводить вас в заблуждение. Я не являюсь вашим клиентом.
– Пациентом, – холодно поправила Габи.
Мужчина равнодушно пожал плечами.
– И меня не интересуют ваши познания в медицине, хотя… э… я уверен, что вы – прекрасный врач.
Откровенная наглость, прозвучавшая в его словах, задела Габи, и она почувствовала, как ее светло-золотистую кожу заливает румянец.
– По крайней мере, скажите, кто вы и чего хотите, – потребовала она.
– Не волнуйтесь, мисс Холм, – на его тонких губах появилась странная усмешка, – у меня нет никаких намерений относительно вас лично. Я здесь исключительно по делу.
– По делу? – внутренне содрогнулась Габи. – По поводу аренды?
– Ну, разве что косвенно.
Что мог означать подобный ответ? Габи насторожилась.
– Но – в воскресенье утром? Надеюсь, это может подождать до завтра. Я могу встретиться с вами в…
– Боюсь, что завтра не получится. – Мужчина тряхнул головой. – Нам надо поговорить сейчас.
– Я думаю, что у нас вообще не получится разговора, – возразила Габи. Она собиралась спросить совета у Рори по беспокоящему ее вопросу об аренде. В конце концов он был ее адвокатом. Но сейчас она решила сделать вид, что у нее нет времени. – Я собираюсь завтракать. А завтра…
– Очень сожалею, – вкрадчиво произнес мужчина, хотя по его лицу нельзя было сказать, что он о чем-то сожалеет, – но это невозможно. Завтра в это время я должен быть в Венесуэле.
– В Венесуэле? – Серые глаза Габи округлились. – Вы хотите сказать, что вы из посольства?
– Я связан с посольством.
– Но почему вы сразу не сказали мне об этом, сеньор?.. – Она вопросительно посмотрела на мужчину.
– Эстрадо, Луис Эстрадо.
– Хорошо, сеньор Эстрадо, – попытка улыбнуться не слишком удалась Габи, и она просто сняла с двери цепочку, – заходите.
Поднимаясь по лестнице, Габи испытывала нечто среднее между опасением и странным предчувствием. Впрочем, думала Габи, это не имеет никакого значения. Ведь встреча с этим человеком ничего не может изменить в ее жизни. И все-таки…
Вначале постоянные стычки с матерью Рори изводили ее:
– Но, моя дорогая, – говорила та, – каждый человек должен иметь свою семью. В конце концов, и твоя родная мать, и приемная, они обе из Венесуэлы. Значит, ты наполовину из Южной Америки.
Она произносила это так, будто южноамериканское происхождение было тем, чего следует избегать порядочной семье, и Габи тогда с трудом удалось сдержаться, чтобы не стукнуть кулаком по изящному обеденному столу из красного дерева и не крикнуть: