— А? Что? Ты к кому обращалась-то, ко мне что ли? Я что-то не понял!
Она опять что-то скажет, буркнет в сторону, тоже громко, но неразборчиво.
Он все бросает — и к ней.
— Так ты что сказать-то хотела, я что-то понять никак не могу? Буровит кого-то и все… — он уже готов к схватке, к обороне.
Тут она уже не выдерживает, оставляет все дела и начинает резать ему правду-матку в глаза. Что она только о нем не рассказывает, как его не называет! И «мизгирь», и «сморчок», и «кожувар», и «змей лютый», и «людоед». Ругань далеко слышна, а ничего, пусть все знают, а ей стыдиться нечего, она у себя дома находится. Он только покряхтывает, не отвечает пока, смысла нет.
Потом она слегка сбавляет темп, начинает причитать:
— Ой, ведь сокрушил он меня, хрустальную деву, разбил мою драгоценную жизнь на мелкие кусочки, до основания, сморчок проклятый, сокрушил напрочь… А ведь могла я за летчика замуж выйти, за истребителя, и не жила бы в этой глухомани со сморчком!.. Был, бы-ы-л у меня летчик! И летала бы я с ним высоко-высоко, а тебя, сморчка, бы не заметила…
Какое-то время она судорожно дышит — ей не хватает воздуха — и начинает по-новой:
— Ой, и сокрушил же он меня, хрустальную деву, на мелкие кусочки…
И что это за «хрустальня дева» такая? Откуда она это взяла? Или где в сказке вычитала, да давно это было, забыла где, или сама придумала, неизвестно…
А он молчит, слушает, он — терпеливый, знает, минут на двадцать главного пару осталось, а там — не страшно, один свист останется.
А она все рассказывает, причитает, плачет насухую: и про «деву», уже по третьему разу, и про «сморчка-людоеда», и про «летчика-истребителя». Со стороны поглядеть да послушать, так не жизнь у нее получилась — а сплошная катострофа.
Наконец он встряхивается, — все, теперь можно, — дожидается промежутка, паузы в «излияниях», и свое слово вставляет:
— Ага, вышла бы она за летчика-истребителя, как же, поглядите на нее… Ему делать-то больше нечего, летчику-то этому недоделанному, только на тебе жениться… Да ты пока его ждала, он обкакался твой летчик, пока летал на истребителе! Вышла бы она… Ты сначала загадку отгадай, а то все: я бы да я бы… — и, правда, загадывает загадку, загадка непростая, с подвохом:
— Блестит — но не золото, пахнет — но не мед.
— Ха, загадку он загадает, — горько кривит она губы. — тоже мне, умник нашелся? Иди-ка ты другим дурам позагадывай… — а сама начинает машинально думать, что бы это могло означать, потом прошибает ее, догадывается она и вскрикивает в сердцах: — Ах ты, козел с рогами! Сейчас как звездану поленом, куда куски, куда милостыньки полетят!