Как перевалило старику за семьдесят пять, стал он мелочным, въедливым и своенравным. Никакого сладу с ним нет. Валенки перестал и летом снимать. Ходит вокруг холодильника, плюется.
— С тех пор, как купили холодильник, в доме стало не согреться, сколько печь не топи!
Все стало не по его. Подойдет к окну, начнет тюлевые занавески дергать.
— У-у-у, понавесили неводов на окна, свету белого не видно! — Совсем невестку с сыном заездил. Соберется в баню, дадут ему полотенце махровое не берет, утирается всякими тряпочками, клочками. Сын его пытается урезонить, невестка — у самой уже внуки — чуть не плачет:
— Папа, ну что вы в самом деле? Взяли бы полотенце!
Нет, не берет. Бережливым стал до невозможности. Что поделаешь, змеиный возраст, терпи дорогого человека.
Один мужик долго спиртного в рот не брал, лет десять. Всякими правдами-неправдами, где таблетками, где уговорами, — но не пил. Жене говорил, что завязал окончательно и бесповоротно. А до этого сильно увлекался, неделями не просыхал, до того доходил, что потом едва отхаживали, уж про работу и зарплату говорить нечего.
Поначалу, как пить бросил, пьющих сторонился, вроде как неуютно чувствовал себя в компании, комплексовал. А потом осмелел, стал ходить и на именины, и на крестины, куда приглашали, от спиртного легко отказывался и ущемленным себя не чувствовал. А тем, которые чего-то не допоняли, объяснял:
— Я — не пью, — и в грудь себя тыкал. — Завязал. Мое слово — олово, сказал — как отрубил, — и еще ребром ладони показывал, как отрубают.
Тогда ему предлагали безалкогольного пива, на что он сначала искренне удивлялся, а потом брезгливо морщился.
— Вы мне еще водки без градуса предложите и сигарету без никотина. Предпочитаю лимонад, — набухивал себе полный фужер лимонада и шумно, с удовольствием выпивал. — Вот так, — говорил и аккуратно ставил стакан.
С гулянки уходить не спешил, специально задерживался, из любопытства, чтобы посмотреть на пьяных дураков.
За то время, что не пил, наладилась его семейная жизнь, хозяйство кое-какое завелось, в общем все стало как у людей. Сам — округлился, стал покупать газетки и почитывать их на диване.
Жена его успокоилась, наконец вздохнула спокойно, расслабилась. Решила съездить к сестре в гости в другую область, дней на пять, а то уже двадцать лет никуда не выезжала.
— Съезжу? — спросила как бы невзначай.
— Поезжай, дело хорошее, — крепко поддержал он ее. — За домом последим, — и добавил внятно: — Не может быть того, чего быть не может.
Она и поехала с легким сердцем… Вернулась через неделю. В доме кавардак, двери нараспашку, заходи, выноси добро, в комнатах — будто свиньи толклись, мужика нет.