Однако Маледикт использовал меч лишь для того, чтобы пригвоздить Критоса к земле — лезвие вонзилось в роскошный и теперь безвозвратно загубленный рукав.
— Полагаю, я должен позволить тебе подняться и биться с тобой как джентльмен. Впрочем, первый джентльмен, которого я повстречал в своей жизни, тоже дрался нечестно.
— Мэл, — позвал Джилли, протягивая руки.
Маледикт увернулся от него, резко присев — так, чтобы коленями упереться в живот Критоса. Порывшись у себя в кармане, извлек небольшой кошель.
Критос забился отчаяннее. Он принялся отталкивать Маледикта свободной рукой, хватать за волосы, царапать щеку.
— Ты… — сдавленно выдохнул Критос.
— Ничего подобного, — оборвал Маледикт, увертываясь от очередного удара и зажимая Критосу рот рукой, чтобы тот ненароком не выдал какой-нибудь тайны. И все же юноша мечтал, чтобы Критос узнал его, — и то, что он наконец узнал его, когда стало уже слишком поздно, ввергло Маледикта и Ани в состояние тихого восторга. Свободная рука снова рванулась к лицу юноши, чтобы вонзить в него ногти. — Джилли, будь любезен, подержи вторую руку.
Слабеющие удары прекратились. Маледикт вытряхнул на тяжело вздымающуюся грудь Критоса кошелек с деревянными монетами. На них еще сохранился едва различимый налет серебра.
— Я берег их для тебя, — сказал Маледикт.
— Нет… — выдавил Критос. Теперь в его лице читался истинный страх, затмевавший ярость, неистовство и отчаяние. Критос попытался вскочить, и Маледикт навалился на него всем телом, для равновесия схватившись за рукоять меча.
Покончив с разговорами, юноша рванул меч за рукоять, не столько стремясь освободить конец клинка из земляных ножен, сколько желая наклонить все лезвие, словно закрывающиеся ножницы. Критос завопил — однако клинок оборвал крик единым хриплым порывом воздуха и крови. Маледикт опустил руку в тонкой перчатке на край лезвия и нажал; казалось, он вот-вот лишится пальцев — но нет: лезвие лишь глубже погрузилось в плоть его врага, достав до хребта.
Критос забился в конвульсиях; руки, высвободившиеся, когда Джилли с отвращением отпрянул, схватили Маледикта за предплечья. Юноша держал Критоса, пока спазмы не прекратились и его руки не обмякли. Кровь текла по мечу, скапливаясь в крылатой гарде. Маледикт сдернул перчатки и пробежал пальцами той же дорожкой, сгоняя кровь. Темнота переулка несколько подпортила ему удовольствие: во мраке кровь казалась скорее черной, чем алой, однако ее привкус и запах, напитавшие воздух… Маледикт едва держался на ногах.
Джилли поднял перчатки Маледикта. Юноша отвернулся от трупа.