— Опрометчиво, — хрипло произнес Джилли.
Маледикт подобрал меч, вытер его о грязные остатки Критосова плаща, немелодично мурлыча себе под нос. И вдруг расхохотался, опьяненный чувством удовлетворения.
— Будет знать, как вмешиваться в мою жизнь. Или узнал бы, если бы теперь не было слишком поздно усваивать уроки.
Лицо Джилли побелело так, что он походил на привидение в темном переулке; его вывернуло на брусчатку. Поспешно поднявшись, Маледикт повел друга по переулку прочь от трупа.
— Что случилось, Джилли? Что с тобой?
— Мне никогда прежде не доводилось убивать, — проговорил Джилли, прерывисто дыша.
— Ты пока и не убивал. Не жадничай. Критос был только мой, я бы и без тебя прекрасно справился, — заметил Маледикт.
— Если бы не я, твои мозги сейчас были бы размазаны по стене, — отозвался Джилли.
— Нет, — возразил Маледикт. — И все же твоя помощь пришлась очень кстати. — Он протянул руку и коснулся лица Джилли. Тот вздрогнул, и юноша, нахмурив брови, убрал ладонь. — Ну и мучайся угрызениями совести, если тебе так нравится! Только помни, что я тебе сказал: я собирался прикончить его сегодня ночью. Я человек слова и в конце концов буду…
* * *
Джилли закрыл глаза и уши, прячась от самодовольного словоблудия Маледикта. Ему почудилось, что он оказался в одном из своих ночных кошмаров. Теперь, когда осталось только чувство обоняния, переулок казался наполненным посторонним присутствием и запахами: едкой вонью блевотины Джилли, затхлым духом взрытой земли и медным — пролитой крови. Пахло чем-то еще — чем-то неуместным в этом мрачном мире камня и брусчатки — старыми перьями. Открыв глаза, Джилли увидел, что Маледикт вернулся к трупу и с восхищением осматривает дело рук своих; над ним, прильнув к нему в слабом, дрожащем свете, склонялась раздвоенная, с острыми как крылья краями, тень.
Джилли потер лицо, помассировал переносицу — и в ужасе отдернул руку: его пальцы были мокрыми и липкими от брызнувшей крови Критоса. Сделка с Ани, скрепленная кровью. Джилли прислонился к стене, опять сотрясаемый сухими, пустыми толчки рвоты.
Маледикт вернулся и взял Джилли за рукав. Тот вздрогнул, представив, что в юноше поселилось нечто новое, нечто голодное. Но голос Маледикта был прежним — хриплым и спокойным.
— Там, впереди, бочка с дождевой водой. Идем.
Шок от ледяной воды прояснил сознание Джилли, позволил уверенно и аккуратно обмыть руки. Маледикт беззаботно плескался, оттирал ладони и клинок.
Джилли и сам не смог сдержать улыбки — хрупкой, ненадежной. Но ведь довольный Маледикт был так очарователен, а Критос… Джилли постарался отделаться от чувства, чугунной хваткой сдавившего ему грудь, по крайней мере до тех пор, пока коляска, которую им удалось нанять, не выплюнула их на площади у Дав-стрит.